Фернандо Гамбоа - Последний тайник
К моему удивлению, в голосе Кастильо не чувствовалось усталости, хотя до наступления утра было еще очень далеко.
— А вам что, настолько невмоготу, что вы не можете подождать до утра? — сердито спросил я, едва сдерживая свое недовольство. — Мы только что легли спать. Завтра утром я вам сам позвоню.
— Вы только что легли спать? А чем же вы тогда все это время занимались? Мы ведь приехали еще вчера!
Мне понадобилось еще несколько секунд, чтобы привести свои мысли в порядок, взглянуть на часы и понять, что мы с Кассандрой проспали почти сутки. Как сказал кому-то юморист Мигель Хила: «Ну и дрыхнете же вы! А еще взрослые люди…»
Я извинился перед профессором за свой недовольный тон и рассказал ему о том, что моей матушке звонил Джон Хатч. Затем мы договорились, что я приеду к нему с Кассандрой через пару часов. Этого времени, быстро прикинул я в уме, мне будет вполне достаточно для того, чтобы принять душ, чем-нибудь перекусить и, возможно, еще немножко заняться любовью с красивой женщиной, которая — все еще со следами краски индиго на волосах — спала в очень соблазнительной позе на моей кровати, посапывая своим симпатичным носиком.
Через пару часов мы, как и договаривались, подъехали на такси к старинному дому, в котором жил профессор Кастильо, а еще через пять минут уже стояли втроем возле стола, заваленного картами, ксерокопиями рукописей и справочниками. В самом центре лежал облаченный в прозрачную целлофановую обертку пергамент, который мы привезли из Мали.
— Вы, я вижу, времени зря не теряли, — с восхищением сказал я.
Профессор скромно пожал плечами.
— Мне не спалось.
— Вам удалось что-нибудь выяснить? — напрямик спросила Кассандра.
— Как раз это я сейчас и пытаюсь сделать. — Кастильо показал рукой на стол и со значением в голосе произнес: — Пока мне удалось лишь выяснить возраст данного документа и сделать перевод его содержания.
Я, вытянув шею, с любопытством уставился на пергамент.
— Ну и?..
— Во-вторых, — невозмутимо продолжил профессор, — мне удалось установить, что данный документ написан на растянутом, обработанном специальным составом и отбеленном куске кожи жвачного животного.
— Что вы сказали? — удивленно спросил я.
— Я говорю, что документ, который мы привезли из Мали, написан не на бумаге, сделанной из целлюлозы, а на специально обработанной коже животного. Возможно, козьей.
— Вы что, решили подшутить надо мной?
— Не кипятись, Улисс, — перебила меня Кассандра и спокойно пояснила: — В средние века и в самом деле очень часто использовали специально обработанную кожу, когда хотели создать документ, который смог 6ы сохраниться в течение долгого времени. Такую обработанную кожу и называли пергаментом.
— Совершенно верно, дорогая моя, — охотно согласился профессор, горя желанием продолжить свои разглагольствования. — Отсюда напрашивается вывод, что данный документ был составлен до пятнадцатого века, в начале которого, как известно, использование пергаментов прекратилось. Кроме того, — с самодовольным видом сообщил профессор, — анализ лексики и грамматики текста этого документа позволяет сделать вывод о том, что он был написан в период между 1200 и 1350 годами.
— И в этот период вполне вписывается дата, когда, судя по Каталанскому атласу Авраама Крескеса, наш таинственный путешественник прибыл в Африку на судне Хайме Феррера.
Профессор, на лице которого застыло блаженное выражение, кивнул и, показав рукой на пергамент, торжественно сказал:
— У меня нет ни малейшего сомнения, что перед нами как раз то, что Хафуда Крескес назвал в своем завещании «путем Быка», то есть путем золота тамплиеров.
Пытаясь сдержать свою радость по поводу того, что наши усилия все-таки привели кое к каким результатам, мы с Кассандрой стояли молча и ждали, когда профессор наконец соизволит продолжить свои объяснения. Но Кастильо, как всегда, сделал паузу и наслаждался тем, что находится в центре внимания. Профессор тянул паузу столько, сколько мог, и только когда заметил, что мы с Касси начали нетерпеливо переглядываться, взял свой блокнот и стал вышагивать перед нами, как будто находился в этот момент не в своей квартире, а в аудитории перед студентами, по которым он, безусловно, очень скучал.
— После того как я переписал текст этого документа современным шрифтом и перевел его на испанский язык, — произнес профессор, поправляя у себя на носу очки, — мне удалось установить, что, как я и предполагал, данный текст является описанием определенного места. Именно там, возможно, и пытались скрыться тамплиеры, которые были вынуждены спасаться от преследований со стороны Папы Римского, и куда они, скорее всего, увезли сокровища своего ордена.
Касси уперлась руками в стол.
— А что вы хотите сказать словом «возможно»? Неужели в данном тексте по этому поводу нет однозначной информации?
Профессор со снисходительным видом посмотрел на Кассандру, и я догадался, что он ожидал услышать подобный вопрос.
— Видишь ли, дорогая моя, тамплиеры-то, по всей видимости, и в самом деле отбыли именно в то место, однако ни один из них оттуда не вернулся, а потому неизвестно, добрались ли они туда и там ли спрятали сокровища ордена.
Кассандра с удивлением подняла брови:
— Тогда откуда же знал об этом месте тот, кто написал данный текст?
— По правде говоря, я сомневаюсь, что он о нем знал, — с нарочитой небрежностью ответил профессор.
Мы с Касси стояли, как каменные изваяния, пытаясь понять только что услышанное.
— Значит, вы полагаете, что наш таинственный картограф не знал о том, где спрятаны сокровища тамплиеров? — спросил я, оправившись от неожиданного замешательства.
— Боюсь, что так все и было.
Мне показалось, что мир вокруг меня начинает рушиться.
Я покосился на Кассандру, а затем недоверчиво посмотрел на профессора.
— Вы, по-моему, чего-то недоговариваете, — сказал я.
Кастильо снисходительно рассмеялся.
— Какое-то у вас странное чувство юмора, — возмутилась Касси. — Вы едва не довели меня до инфаркта.
— Примите мои самые искренние извинения, сеньорита Брукс, — сказал профессор, сгибаясь в театральном поклоне. — Я всего лишь хотел слегка взбодрить вашу нервную систему.
Кассандра резко взмахнула рукой, как будто она отгоняла муху.
— Ваши извинения принимаются, сеньор Кастильо, — ответила она в такой же театральной манере. — И я готова выказать вам свою признательность, если в вашем повествовании будет поменьше эмоций и побольше конкретики.
— Я постараюсь.
— Прекрасно. — Кассандра жеманно кивнула. — Итак, если не возражаете, перейдем к делу…
