Хроники мёртвого моря - Косарев Александр Григорьевич
Произошедшие в дальнейшем с ним события вряд ли нужно описывать столь подробно, но об основных этапах его последующих приключений на Колыме, всё же необходимо упомянуть. Экспедиция, в составе которой числился без вести пропавший Хромов, давным-давно вернулась в Москву. И мало того, что его коллеги вернулись домой. Они, что вполне естественно для нормальных и ответственных людей, захватили с собой и все его личные вещи, рассчитывая по возвращению передать их семье бесследно исчезнувшего сотрудника. Однако, поскольку никаких следов этой самой семьи им обнаружить так и не удалось, то и вещи и документы были вскоре по возвращению экспедиции в Москву сданы в УВД Центрального округа столицы, где они были успешно похоронены в хранилище невостребованных вещественных доказательств.
Сам же Хромов, найденный поутру лежащим почти без признаков жизни у кучи выброшенной из котельной золы, был принят за мертвецки пьяного бродягу. Поскольку люди этой категории совсем не редко забредали в Индустриальный, то и относились к ним с привычным равнодушием. Да и разве могло быть иначе? Оборванный, залитый кровью человек, с уродливыми струпьями на руках и неопрятной бородой на лице, валяющийся к тому же в куче мусора… Спасло Илью только то, казалось бы совершенно незначительное обстоятельство, что от него не пахло спиртным. Не пахло абсолютно, что собственно и привлекло к нему внимание склонившейся над ним работницы столовой, шедшей с утра на работу. Приподняв голову жалобно хрипящего незнакомца, она тут же заметила текущую изо рта того коричневую пену, и почему-то вообразила, что тот чем-то отравился. Раздумывала повариха недолго. Поскольку уличных телефонов в посёлке не было, а расстояния, к счастью, были не велики, она, вместе с подоспевшим на помощь кочегаром, оттащила бедолагу в местный крохотный стационар. Других пациентов в тот день не случилось, и поэтому всё внимание единственного поселкового медика было полностью отдано Хромову, который то приходил в себя, то вновь терял сознание. Каких-либо особых инструментов и терапевтических возможностей у врача не было и он начал с самого простого и, как оказалось, с самого действенного – с хорошей, едва ли не ведёрной клизмы. Но лечение майора в относительно нормальных условиях продолжалось недолго, так как, оказавшись на краю страны без копейки денег, равно как и без каких-либо документов, он в принципе не мог долго находиться на свободе. Весть о появлении невесть откуда взявшегося окровавленного незнакомца быстро облетела горняцкий посёлок. Дошла она и до директора рудного управления, который не придумал ничего лучшего, как немедленно позвонить в омсукчанское отделение милиции. Финал звонка был известен заранее. Через сорок минут в Индустриальный примчался дежурный наряд, и всё ещё плохо ориентирующегося во времени и пространстве Илью, видом своим действительно напоминающего долго скитавшегося «бомжа», без долгих разговоров отволокли для дальнейшего разбирательства в камеру предварительного заключения. Правда, и там он не задержался. К вечеру у него опять поднялась температура, начался неудержимый кровавый понос, и его срочно пришлось поместить в стационар.
Как потом подтвердила терапевт местной больницы Зинаида Алексеевна Крюкова, поступивший 26-го июля пациент дважды находился в кризисном состоянии, и только невероятно тренированный организм позволил ему выкарабкаться и остаться в живых. Пока, временами приходящий в сознание Илья преодолевал последствия изнурительного недомогания, начальник отделения капитан Свирко смог дозвониться по одному из написанных им во время краткого допроса телефонов. По счастью данный телефон находился в дежурной части ФСБ. А по удачному стечению обстоятельств, телефонограмму принял офицер, довольно хорошо знавший Хромова лично. Конечно, он не имел о его необычной командировке ни малейшего понятия, но то, что некий человек, из далёкого чукотского края назвал себя именно так, как звали его хорошего знакомого, заставило его действовать незамедлительно. Не прошло и двух суток, как к изголовью только-только очнувшегося от очередного периода забытья Ильи, подсел старший следователь магаданской прокуратуры. Сличив переданную по фототелеграфу фотографию Хромова с лежащим на койке измождённым и осунувшимся оригиналом, он, к своему искреннему удивлению, отметил их несомненное сходство. Заданные же им вопросы относительно биографии потерпевшего, и вовсе рассеяли последние сомнения. Поскольку личность, неизвестно откуда взявшегося офицера, была установлена однозначно, то далее в дело включился кадровый аппарат «Конторы». Служебная записка о нежданном воскрешении майора И.Ф. Хромова из мёртвых легла на стол генерала Пасько в 10 ч.18 мин. 10-го августа, а медицинский вертолёт с магаданского аэродрома поднялся уже на следующий день, в 08.35 по местному времени. В результате известного парадокса времени, особенно актуального из-за изрядной протяжённости нашей страны с востока на запад, Хромов оказался в Москве ещё до того, как Борис Евсеевич посчитал свой рабочий день законченным. Будучи твёрдо уверенным в том, что майор погиб при взрыве в шахте, либо был попросту задран в тайге диким зверем, генерал не поленился лично съездить в аэропорт Быково, чтобы взглянуть на столь необычного мистификатора. Дождавшись, когда с трапа спустили носилки, он не торопясь вышел из чёрной «Волги» и повелительным жестом остановил проходящих мимо санитаров. Он был человеком бывалым и многое повидавшим. Однако в тот раз, слегка наклонившись над носилками, он буквально остолбенел, увидев, хотя исхудавшее и сильно израненное, но столь знакомое ему лицо бесследно исчезнувшего полгода назад майора. И именно в этот момент, тот словно как по заказу, медленно открыл налитые кровью глаза. Некоторое время майор непонимающе оглядывался вокруг себя, но потом, с явным усилием сосредоточив взгляд на лице склонившегося над ним генерала, улыбнулся и еле слышно произнёс: – А-а, здравствуйте, Борис Евсеевич! Привет я Вам привёз…, от брата вашего… от Романа…
Часть четвёртая
Пять долгих дней, помещённый сразу же по прибытию в отделение реанимации госпиталя ФСБ, что стоит в небольшом парке на Пехотной улице, Хромов пребывал в полной прострации. Дважды за это время в его палате появлялся сам Пасько. Обычно он некоторое время молча стоял метрах в двух от его постели, после чего молча, но с самым мрачным выражением на лице поворачивался к заведующему отделением реанимации.
– Ничего обнадёживающего пока не происходит, – виновато отводил тот взгляд. Нам совершенно неясна патология его недомогания. Физиологически он будто бы вполне здоров. Пищеварительный тракт работает, кровообращение тоже в норме. Видимых травм, за исключением порезов на лбу, нет. Рентген и ядерная томография никаких внутренних повреждений не показывают. Единственное, что вызывает некоторое опасение, так это чрезвычайно низкое содержание калия и цинка в его тканях. К тому же наш пациент чрезвычайно истощён, да и деятельность его мозга вызывает наше самое искренне беспокойство.
– Ну, так что же из того? – оба раза грозно произносил генерал. Когда с ним можно будет пообщаться? И ли он так и будет здесь бревном валяться?
– Мы колем его всем чем нужно, – убедительно разводя руками, успокаивал его заведующий. Проводим электростимуляцию переферических нервов, полный массаж производим дважды в сутки, двойной набор витаминов внутривенно ему вводим… Поверьте, мы делаем всё, что в наших силах!
Делалось для Хромова действительно много, но, тем не менее, состояние его оставалось стабильно плохим и его держали в палате реанимации ещё трое суток. Однако изменения в его самочувствии произошли внезапно и как бы скачком. Случилось это глубокой ночью в ту самую минуту, когда астрономы всего мира чисто механически фиксируют наступление очередного астрономического полнолуния. В какой-то момент он внезапно, будто повинуясь какой-то команде, распахнул глаза и с удивлением обвёл глазами заставленную включёнными приборами палату. Поскольку зрение его было расфокусированно, Илья еще некоторое время лежал относительно спокойно, стараясь сконцентрироваться на горевшем над дверь ночнике. Поначалу искренне полагая, что принимает участие в каком-то научного эксперименте, он лежал спокойно, удивляясь лишь окружавшей его тишине. Но вскоре непонятное беспокойство охватило его. Он начал потихоньку вспоминать, что перед тем, как очутиться в больничной палате, находился в совершенно ином месте. Вот только ему никак не удавалось вспомнить в каком. Только мутная мгла охватывала его память, когда он пытался как-то вернуться к происходившим с ним совсем недавним событиям, и он скоро прекратил эти бесплодные попытки.
