Уилбур Смит - В джунглях черной Африки
Смотритель отправил с ними в качестве проводника и гида одного из своих объездчиков, позволив Дэниелу разъезжать по всему парку, и, нарушив одно из строжайших правил парка, разрешил выходить из машины и снимать, где и что им заблагорассудится.
Объездчик подвез их к лесу из акаций с абсолютно плоской кроной, раскинувшемуся по берегам небольшой реки. Тут, на одном из берегов, Дэниел с Бонни увидели огромного носорога, целиком занятого тем, как бы ему ублажить свою до крайности возбужденную подружку. Два этих некрасивых создания оказались до такой степени поглощены друг другом, что съемочная группа вышла из машины, решив подобраться к ним поближе.
Дэниел очень внимательно наблюдал за Бонни, пытаясь делать это как можно незаметнее. Ее новейшей модели видеокамера «Сони» казалась весьма изящной. Однако носить ее на протяжении многих километров нелегко даже сильному и выносливому мужчине. Дэниел не без любопытства смотрел, как Бонни обращается с камерой, не делая ни малейшей попытки помочь девушке. И даже жестко запретил помогать Бонни, бросив что-то на суахили объездчику.
За последние несколько недель Дэниел до тонкостей изучил Бонни, подолгу рассматривая самые интимные ее места. На теле ее не было ни грамма лишнего жира, а ноги и руки оказались необычайно гладкими и мускулистыми. Словом, она находилась в отличной физической форме, как если бы была профессиональной спортсменкой. В своих сексуальных играх, понарошку пытаясь побороть друг друга, Дэниел втайне должен был себе признаться, что порой старался чуть ли не изо всех сил, чтобы сладить с Бонни. А ей страшно нравилось — это ее возбуждало еще сильнее, — когда партнер затаскивал ее в постель и овладевал ею только после очевидного ее поражения в почти равной борьбе. Без особого привкуса боли любовь для Бонни теряла всякий интерес.
Тем не менее Дэниел откровенно изумился, увидев, с какой легкостью Бонни вскинула камеру на плечо и с каким проворством и даже изяществом движется на такой жаре среди деревьев, ступая по неровной, жесткой почве. Земля была сплошь истоптана носорогами и буйволами; во время сезона дождей следы животных глубоко врезались во влажную глину, а потом затвердели под палящим солнцем так, что стали похожими на мелкие лунные кратеры — твердые и остроконечные. На такой поверхности подвернуть ногу, пораниться или порвать одежду о колючий кустарник, острые шипы которого угрожающе торчали во все стороны, — пара пустяков. Бонни избегала всех этих опасностей с завидной для Дэниела легкостью.
Между тем носорог начал весьма настойчиво атаковать самку, которая случайно забрела на его территорию и которую он теперь держал в своеобразном плену, страстно желая овладеть. Каждый раз, когда самка пыталась достичь границ его владений, он отгонял ее прочь, фыркая и сопя носом с такой силой, что мог бы соперничать со свистящим паровозом. При этом из-под его тяжелых ног-тумб пыль разлеталась фонтанами.
Самка из стороны в сторону покачивала своим огромным серым крупом, явно заигрывая и дразня своего ухажера и заставляя вдыхать острый аромат ее сексуального возбуждения, чем доводила беднягу-носорога до состояния крайнего волнения и экстаза. И каждые несколько минут он мчался прочь, чтобы пометить своим запахом границы своей территории, предупреждая и отгоняя любых соперников, которые вдруг решились бы перейти ему дорогу в попытке отбить самку, в которую он влюбился страстно и навсегда.
Достигая границы, носорог останавливался у какого-нибудь дерева или куста, задирал свой зад, свернув хвост колечком, нацеливался и, словно из пожарного шланга, выпускал мощную струю темной мочи, целиком окатывая ею намеченную цель. Удовлетворенный достигнутым, зверь разворачивался и мчался обратно, сгорая от нетерпения, к своей застенчивой избраннице, которая тотчас устремлялась в дальний конец его владений, а носорог догонял ее, сметая все на своем пути.
Зрение у носорогов и в обычное время очень слабое, а сейчас животные ничего вокруг вообще не замечали, ослепленные дикой страстью.
Однако Дэниелу и Бонни приходилось каждую секунду быть начеку и то мчаться вдогонку носорогам, то стремительно уворачиваться, ибо два до крайности возбужденных существа шарахались из стороны в сторону, и предсказать их следующий маневр не было никакой возможности. А не реагируй они мгновенно на действия животных, эти тяжеловесы с легкостью бы растоптали их своими мощными ногами-тумбами с острыми копытами или вспороли им животы, проткнув длинными и гладкими рогами.
Снимать, зная, что тебе угрожает смертельная опасность, психологически невероятно сложно. Но внешне Боннн не выказывала никакого страха. Казалось, непосредственная опасность только подхлестывает и возбуждает ее. Глаза ее блестели; огненно-рыжие волосы и рубашка на спине взмокли от пота, пока они, перебегая от дерева к дереву, прятались за стволами акаций, избегая внезапного столкновения с метавшимися животными.
Кроме очевидного умения держать себя в руках, Бонни потрясла Дэниела своей невероятной выносливостью. Ему не пришлось тащить на себе оборудование Бонни, и все-таки Дэниел испытывал гнетущее состояние от жары и пыли, а Бонни все казалось нипочем.
Внезапно самец круто развернулся на месте без всякого предупреждения. Возможно, он все-таки учуял человека, несмотря на запахи любви его самки, ноздри его широко раздувались. Зверь кинулся туда, где прятались люди, и Дэниел крепко схватил Бонни за руку.
— Не шевелись! — шепотом приказал он, упав вместе с ней на колени.
И они замерли на месте.
Остановившись на расстоянии метров шести от них, огромное животное повернуло морду в их сторону, дыша с гневным присвистом и похрюкиванием. Крошечные свинячьи глазки, налитые кровью от ярости и любовной страсти, близоруко всматривались в незнакомый предмет, ожидая хоть какого-нибудь движения, которое убедило бы его в том, что это не камень и не куст, и, следовательно, на помешавшую ему тварь можно обрушить свой праведный гнев потревоженного ревнивца.
Дэниел изо всех сил пытался сдерживать дыхание, но легкие больно сдавило от нехватки воздуха, и сделать хоть маленький вдох было просто необходимо. Внезапно ухо его различило слабенький жужжащий звук включенного электроприбора, и он искоса поглядел в сторону.
Он чуть не поперхнулся от изумления, не веря собственным глазам, ибо Бонни продолжала снимать! Объектив видеокамеры завис в каких-нибудь тридцати — сорока сантиметрах от носа животного. Сквозь раздувавшиеся ноздри виднелась розоватая слизистая, а Бонни все это снимала. Потрясенный увиденным, Дэниел на какую-то долю секунды забыл об опасности.
