Добро. Первая часть - Павел Нефедов
Песок-каша, как и вся почва этого мира, при полном погружении в нее руки, раскрывала свою структуру. Рука становилась пробником, подключенным к аналитической программе. И здесь удивляло то, что все было разным. Абсолютно разным.
Возможно, это бросалось в глаза из-за того, что в привычном мире я попал в лапы колеса сансары. Того учения, что исходило из круговорота трехмерного мира. Нет, я не отрицал, что от «всего» до «ничего» лишь вакуумное пространство всех возможных и невозможных событий… Но, здесь, это стиралось напрочь. Как в момент предвкушения определенной пищи, хотя ее уже когда-то ел.
– Мне нравится, – подбадривал внутренний учитель внутреннего ученика, – Ты хоть начинаешь отходить от своей идеи фикс, что все старо, как мир, как мир не ново.
– Наверное не отходить! – Отвечал ученик учителю. – А скорее всего, приходить к состоянию созидания. – Чтобы не происходило, сон или смерть, но всегда есть бодрствование и рождение.
Немного поиграв в бесконечную философию, я тут же от нее отвык, как и в случае с «песком». Я распознал его притягательную новизну, понял, как он постоянно меняется в ощущениях для меня, и вынул руку. Мне захотелось смешать эти ощущения.
Я подошел к границе, между «озером» и «песком», и соединив ладони, зачерпнул эти две смеси в одну массу.
–Ого! – Восторженно крикнул я.
Эмоция была автоматической, но не мертвой. Я испытал чувства, которые можно сравнить только с приближающимися к любви. Как петтинг, только непонятный и неизученный.
Густота и зыбучесть превратились в пожирающий огонь. Пламя жгло так сильно, что хотелось сбросить эту адскую массу. Но подержав еще немного, стало понятно, это очередное испытание для новых впечатлений. В этом мире чувства оставались чувствами, но с иным осознанием их принадлежности. Здесь я не только учился созидать, но и мог прослеживать, как создавал и другие миры…
– Мда! – Тихо, но с восклицанием говорил я. – Это такое наваждение, знать, что ты обычный человек, но в то же время создатель! Как бы не раствориться в этом знании, и окончательно не уйти в свет.
– Не переживай! – Тут же успокаивал учитель. – Все вершиться постепенно, даже завершенное ускорение. В момент понимания себя светом, ты не будешь печалиться, что уже не человек. Всегда есть осознание, что ты все и ничего одновременно.
– Это такой витиеватый закон мироздания? – Вопрошал во мне ученик. – Как палка о двух концах?
– Конечно! – Нежно и рассудительно продолжал учитель. – И все для того, чтобы не было тупика. Как выход и вход, без границ этого понимания.
Я немножко взорвался от этих мыслей. Хорошо, что на помощь пришла старая и проверенная истина: «Внутренняя тишина». Я не знал точно, но мне являлись картинки в виде Марии, прохождение ею пути самопознания. Все чаще и чаще это всплывало в моем подсознании. – Я – мама, она есть – я, путь… Тишина…
Как ни крути, но это помогло. Болтовня ушла. Палка с ее чертовыми концами тоже. И вслед за ними вся философия. Я смог спокойно посидеть на «берегу», и теперь он мне чудился – берегом! Обычным, привычным и таким, успокаивающе родным.
Тут же пошли картинки из прошлых жизней. Но они не нагружали меня смыслом. Я просто видел любовь и уют. Отношения и страсть. Заботу и перспективу стать самым нужным и хорошим. Эти кадры не включали в себя принцип «хорошо-плохо», они существовали просто так. И это мило обволакивало своей простотой.
Под это мироощущение пришла благодать. «Мир» стал миром. Послышались шуршащие волны озера, приглушенный ветерок, незаметный шелест пересыпающегося песка. Во мне бурлила спокойная безмятежность, как бы это не звучало парадоксально.
Я тихонько прилег на золотистый и теплый песок, опустив кончики пальцев руки в озеро. Здесь, «вдали» от обыденного, привычное стало новым и безумно желанным.
– Страсть! – Говорил я сам себе! – Страсть и любовь!
Я отключился…
– Как хорошо, что в этом мире нет распорядка дня, – думал я перед тем, как отключиться. – ну, по крайней мере, хотя бы, его пока нет.
Отключка походила на привычный сон, с его погружением, сновидением и пробуждением. Было только одно маленькое отличие – я проходил все эти этапы в буквальном смысле этого слова, осознавая, как прохождение таможенного контроля. Это являлось необычным, но в тоже время суперским состоянием.
Вообще, я так понял, новая реальность давала безграничные возможности. Здесь можно было обучаться, а потом создавать. Или сначала создавать, а затем пролистывать все этапы становления.
Конечно же случались мимолетные провалы в памяти, и забывалось, что здесь я создатель, превращаясь только в создание. И наоборот. Но так было даже лучше. Я воочию мог наблюдать за силой мгновенного намерения. – Отслеживать все свои роли, как независимо, так и в абсолютной гармонии.
В этот раз мне приснился дом. Его очертания. Летний дворик. Знакомые запахи. Милые и родные люди. Я увидел тот дом, о котором все мечтают. Тот уголок счастья, что купается в безмятежности безмыслия, но самого мощного уюта. На окошках стояли цветы, распустившиеся на встречу лету. Их цветение раскрывалось яркими и дополненными цветами. Крыша дома имела винтажную кровлю. Она была похожа на фальцованные, что странно, бронзовые листы, с многочисленными потертостями до блеска. В этих зеркальных местах отражалось светило. Солнцем я бы его не назвал, потому что источник света в этом мире еще не был определен. И складывалось впечатление, что небо усыпано множеством звезд, которые давали эффект двух солнц днем. И вот, когда «солнце» отражалось в потертостях, они словно нагревались, искажая белый свет на красный. Еще был какой-то визуальный обман – будто над листами бронзы висели невидимые зеркала, потому что между кровлей и этими невидимыми зеркалами существовала толща более яркого света, словно мир хаотичных солнечных зайчиков. Смотрелось это чудо, как снежная шапка на крыше дома в новогодний период. Именно Новогодний, – настроение соответствовало. Во дворе бегал щенок шалопай. Его уши непослушно волочились по земле, цепляясь за разные предметы. Это сбивало его с ног, и он весело начинал кувыркаться. После чего, вставал, и переключался на свой хвост, бегая за ним по кругу. За всем этим наблюдал старый и ленивый кот. Он даже наблюдал с неохотой, открывая на пару миллиметров один глаз. Хотя, когда у щенка получалось схватить не хвост, а шерсть от своего длинного уха, кот начинал крутить хвостом, и открывал глаз полностью. Это напоминало засыпающего болельщика во время самого скучного в истории матча, при хоть какой-то возможности действия на поле.
Сон был невероятно теплым. И только ощутив сполна эту теплоту, я понял. Нет, вернее, я осознал – причем, во сне, что это просто дом. Тот, который является одним из бесконечности вариантов. Сон подарил мне ощущения того,
