Хайноре. Книга 1 - Ронни Миллер
Рыжий разбудил ее рано утром, велел сходить к чистенькому ручейку набрать воды в дорогу. Сонно протирая глаза и зевая, Нора побрела в лес, ноги заплетались, голова плыла, кажется проспала она совсем мало, а когда вернулась, рыжий расстилал на траве карту.
— Ты где ее взял?! — Нора тут же проснулась.
— Пока ты опять ревела самозабвенно, я время даром не терял, — фыркнул северянин, прижимая карту за уголки камушками. — Бумажек у твоего неудавшегося муженька, как у сановника… Зато с этой грамотой нас в любой город пустят.
Хайноре выхватила у рыжего бумагу, жадно впилась в нее глазами…
— Сим до-ку-мен-том доз-во-ляю… — стала читать, потом запнулась, нахмурилась, — что там дальше? Не пойму.
— Почетному господину, нести культуру гильдии, чего-то там, начальник гильдии пастушьего хозяйства, и тому подобное, — нехотя пробубнил северянин, не отрываясь от карты. — Говоря короче, был твой Гавар почетным хреном какой-то хозяйственной гильдии, вот ему и жилось вольготно, куда не придешь, везде примут.
— Это ты что, — хохотнула Нора, — пастухом прикинуться решил?
— А что, ты прикинешься что ли?
Нора вдруг вспомнила, о чем ночью сама с собою кумекала, села рядом и аккуратно спросила:
— А куда мы идем?
— Куда надо.
— А куда надо?
— Не отвлекай, — отмахнулся рыжий, — черт разберет тут в ваших каракулях, островитяне совсем иначе карты пишут.
Нора опустила ладошку на его лапищу, тот недоуменно поднял взгляд.
— Я помогу. Ты мне только скажи…
— Чего сказать? — нахмурился.
— Когда отпустишь меня?..
— Доберусь до места, отпущу, куда угодно пойдешь.
— Ну зачем я тебе?..
— За надом, — буркнул рыжий, сбрасывая ее руку.
— Ну скажи, пожалуйста, устала я гадать…
— Мужик, у которого на морде написано, что с островов родом, шатающийся в одиночку по тракту у любого деревенского дурочка подозрения вызовет. А мужик с бабой — это уже другое дело. Проще так, вот и все. Вот ежели б не твой Гавар, никто б и не подумал дурного.
— А если… а если я сбегу?
— Ну попробуй, — хохотнул тот, чертя что-то пальцем на карте.
— А вот если?!
— Да ты я погляжу и впрямь по-хорошему не понимаешь, — Рыжий зыркнул на нее угрожающе исподлобья, Нора и притихла.
Все равно попробует. Разок хотя бы да попробует. Для душевного спокойствия, вдруг получится…
Рыжий долго рассматривал карту, Нора ему кое-где помогла, разъяснила, вот тут мол, мы, южнее Таронь, на западе Королевский лес, на востоке ежели вдоль Маслички идти сплошь рыбацкие деревушки, аккурат до первого большого города, где Королевская Академия и второй после столицы самый главный Приорат. Там и порт у места, где Масличка падает в залив Ропот, а тот потом сочетается с морем Рос, и если курс на север держать, то за пару-другую лун при хорошей погоде можно добраться до евонных островов.
— Хорошо ты карты понимаешь, гляжу, вовсе и не простая деревенская дурочка.
Хайноре фыркнула, играясь травинкой с быстроногой речкой.
— Тятюшка давно хотел скопить монет и перебраться ближе к большому городу. Он потому меня замуж выдавать не торопился, говорил, что я умная, надо меня в Академию. А Нейку в гвардию, он иногда такой несносный был, драчливый жутко, хваткий, как рысь, дисциплины ему не хватало, тятька говорил, что в армии, мол, его научат. С северянами драться хотел…
Рыжий ничего не ответил, и стало почти совсем тихо, разве что птицы горланили и журчала Масличка.
Порешили идти к академическому городу, Оринтару, названному в честь прадеда нынешнего короля из рода Энлидорнов. Порешили особенно по большаку не идти, там и люди лихие нередкое дело, да и патрули гвардейские, и еще не знаешь, что хуже. Пошли вдоль Маслички то спускаясь к берегу, чтобы получше путь видеть, то брели по лесу, когда берег попадался не хоженый, заболоченный или заросший. Рыжий лис по-прежнему лишний след боялся оставить. Оно и правильно, конечно, когда хоронишься, да только от всех этих колдобин, веток, буреломов у Норы совсем износилось платье, и башмаки хлюпали, а погода шла к осени. Она плакалась, жалилась северянину, давай, мол, хоть в город какой-нибудь зайдем, хоть на секундочку, хоть монетку одну на новое платьишко потратить. А тот отмахивался — потерпи, не здесь. Гаварову тушу наверняка уже нашли, поздно ли, рано ли хвостик с хвостиком свяжут, поздно ли, рано ли искать начнут, и значит в близких Выселкам деревнях лучше следов не оставлять.
Нора повздыхала печально, глядя как пальцы из дырки в башмаках выглядывают, а потом вспомнила вдруг, что давно Отцу за родителей не молилась, а уж за то, что они с добрым Гаваром сделали… Но не она же! Это рыжий его того, кокнул… Только почему она себя и в самом деле подельницей чувствует?..
Брехня! Никакая она не подельница. А как только в какую-нибудь деревню зайдут, она сразу в приоратку пойдет, и пусть рыжий что хочет делает. Пусть хоть лупит на глазах у толпы, хоть ножом угрожает — все равно пойдет. Отцу поклониться — святое дело!
Но покамест светило ей хлюпать по болотам, да жаться к нему ночью, кутаясь в шерстяной плащ. Не так уже и противно было… он большой, теплый и сильный. Ей даже отчего-то спокойнее становилось, когда приходила ночь и пора было укладываться на ночлег, и снова спина к груди, грудь к спине. Иногда, когда сон не шел, она разговаривала с месяцем. Как мол так выходит, месяц месячишко? Почему глаза видели, уши слышали, руки чувствовали — кровь тятькина, мамкины крики, как холодел под пальцами Нейка, точно морозы вдарили… А нутро не верит. Нутро свое говорит. Не злодей он. Всему причина есть. Только вот умом она причину не находила, а снова спрашивать пока боялась. Решила, что потом. Когда у него настроение заладится, может браги снова хлебнет… тогда и спросит.
Она уже знает, ежели настроения у рыжего нет, то лучше вообще всю дорогу молчать. Но иногда Норе становилось совсем скучно, и она все-таки спрашивала.
— Ты вот говорил, что домой хочешь.
— Ну.
— Ещё говорил, что тебя там не ждут…
— Ну?
