Сборник - Незримое сражение

Не получилось!

Выстрел Иванкжа в Трудоваче вселил людям надежду, разбудил силу. Колхоз зажил бурной трудовой жизнью. Вечерами собирались в конторе молодые хозяева, советовались, где что сеять, как лучше удобрить почву, где достать семена.

— Первый урожай — наш экзамен, — прикидывал председатель артели Дмитрий Болюбаш. — Экзамен перед людьми, зорко следящими за первыми, может, и неуверенными шагами общественного хозяйствования, перед государством, помогающим поскорее избавиться от нищеты, перед своей совестью, если хотите. Будущий урожай должен показать, на что мы с вами способны… К этому нужно готовиться заблаговременно.

Готовились. Гремели веялки в просторной, еще недавно кулацкой, риге, стучал молот в кузнице, что у пруда; из хлевов свозили столбы и доски, чтобы начать строительство животноводческой фермы.

Весело, призывно загорался в клубе свет.

Молодежь есть молодежь. Баян и песня стали спутниками зимних вечеров.

Чаще стали наведываться в Трудовач работники райкома комсомола — Михаил Кухта, Ольга Головань, Мария Бутенко. В кругу своих ровесников — Владимира Иванюка, Григория Гаврылива, Анны Дыкало и тех, кто демобилизовался из армии, вернулся из фашистской неволи, они вели разговор о создании комсомольской организации.

— Комсомол вписал не одну славную страницу в историю революционной борьбы на западноукраинских землях, — спокойно, убедительно говорил Михаил Кухта. — Вспомним Ольгу Коцко, Нафтали Ботвина, Юрия Великановича, Марию Соляк. В Народной гвардии имени Ивана Франко, действовавшей в наших краях в годы фашистской оккупации, большую часть составляла молодежь, комсомольцы. Так разве к лицу нам сегодня отставать, когда продолжается жестокая классовая борьба? Дети, внуки спросят, что мы с вами делали в эти дни…

В конце февраля 1946 года в селе Трудовач была создана одна из первых в районе комсомольская организация. Надо было видеть в этот день счастливых юношей и девушек, носивших у сердца маленькие книжечки с силуэтом родного Ильича на обложке… Нужно было слышать их бодрые песни…

Эти имена высечены на обелиске, который возвышается в центре села Трудовач. 7 августа 1947 года их сердца запылали красными маками, а глаза засветились барвинковым цветом… Их убили оуновцы, те, что до сих пор слоняются на задворках Мюнхена и Вашингтона. Коварно, подло, из-за угла…

Выстрелы прогремели тогда, когда комсомольцы собрались в клубе, чтобы посоветоваться, как лучше закончить вторую артельную жатву.

«Ястребки» быстро выровняли свои ряды и взлетели ввысь.

К солнцу…

По крутой траектории жизни.

Возле автострады Львов — Золочев, на повороте к Трудовачу высится памятник, установленный к 50-летию Ленинского комсомола. Далеко окрест пламенеют огненные слова:

Это памятник трудовачским комсомольцам, отдавшим свои жизни за счастье грядущих поколений.

ИВАН ЛЮБАЩЕНКО

ПОД ЧУЖИМИ ИМЕНАМИ

В один из теплых осенних дней 1940 года шел Петр Чуга на встречу с майором Халиным. Шел и думал о новом задании. Каким оно будет? Трудным? Опасным? Переход через границу дело трудное и всегда опасное. Приходится почти каждый раз выбирать новое направление и новый способ перехода, разрабатывать несколько версий на случай непредвиденных обстоятельств. Пока что все у него обходилось благополучно.

Вспоминая свой первый переход границы, Петр усмехнулся: как все несуразно получилось. Шел он тогда из оккупированной гитлеровцами Польши в Советскую страну. И инструктаж толковый получил, и участок границы, где ему предстояло переходить, хорошо изучил, и пароли запомнил, но от всего этого пришлось отказаться еще за несколько километров до границы.

Приехал в Лежанск, зашел в кафе перекусить, слышит — какие-то люди ведут разговор о пропусках в приграничную зону. «А как же я попаду туда без пропуска?» — мелькнула мысль. Увязался за незнакомцами. Куда они — туда и он. Тем, естественно, показалось подозрительным, что какой-то парень ходит за ними по пятам.

— Ты что это ходишь следом за нами? — угрожающе спросил Петра пожилой хмурый мужчина.

— Брат у меня на той стороне, — захныкал юноша. — Люди передали, что тяжело заболел, вот и собрался навестить его. А пропуска у меня нет.

Вид худющего, нескладного парня, его заискивающий, просительный голос, видимо, разжалобили незнакомцев. Решили взять его с собой. Вчетвером направились в магистрат за пропусками. Замолвили там и за него словечко.

По накатанной зимней дороге добрались в приграничное село. Остановились в доме богатого крестьянина. Хозяин угостил их самогоном, вкусным обедом. Захмелев, незнакомцы заговорили о переходе границы. И тогда Чуга узнал, что его попутчики — контрабандисты…

Границу перешли ночью, и совсем не на том участке, где должны были встретить Чугу. Лесом пробрались в незнакомое село. В одном из домов контрабандистов уже ждали. Хозяин дома, где они ночевали, поинтересовался, когда же немцы начнут войну с советами. И оружие есть в его доме. Да и его попутчики были вооружены. А может быть, они вовсе не контрабандисты? Может быть, их послали сюда фашисты? Тревожные мысли не давали покоя.

Странное поведение юноши, между тем, не укрылось от внимания попутчиков. Один из них, тот самый пожилой, хмурый, который заговорил с ним еще в Лежанске, больно сжав Петру плечо, сказал:

— Что-то не нравишься ты мне, парень. Как зверь, косишься… Смотри, проговоришься, с кем переходил границу, мигом прикончим. Из-под земли достанем, но прикончим!

На станции Петр решил улизнуть от своих попутчиков. Но не тут-то было! Те не отпускали его ни на шаг. Купили ему билет до Львова, посадили в тот же вагон, где ехали сами. Пристроившись на полке у окна, юноша задумался. Что же теперь будет с ним? Тщательно разработанный план перехода границы провалился. Тех, кто его ждал на советской стороне в определенные часы, уже нет в назначенном месте. Запасной явки ему тоже не дали. Глядя в окно на занесенные снегом села, мимо которых мчался поезд, Петр будто и позабыл, что едет по территории Советской Украины, куда так стремился попасть.

Очнулся Чуга от невеселых дум уже под Львовом. Куда же делись попутчики? Прошелся из конца в конец вагона, внимательно вглядываясь в лица пассажиров, но его знакомых среди них не было. Значит, все-таки скрылись. «Эх, Петро, Петро, не выйдет из тебя разведчика», — подумал о себе.