Сборник - Незримое сражение
Поезд подкатил к главному вокзалу. Чуга вышел из вагона и направился в город. Во Львове он бывал не раз. Даже жил здесь в 1936 году три месяца, когда учился на курсах кооператоров. Но тогда город был совсем другим, По улицам расхаживали важные господа и нарядные дамы, из ресторанов неслись звуки модных танго, а толпы безработных осаждали биржу труда, нищие с изможденными лицами выпрашивали у прохожих милостыню. Теперь Львов будто помолодел. На зданиях полыхали красные знамена, поперек улиц висели лозунги, встречные прохожие были гордыми и счастливыми.
Чуга пошел к Степану Дашику. К тому самому Дашику, своему односельчанину, который разыскал когда-то Петра на курсах кооператоров, привел к себе в дом, завел с ним сначала осторожный разговор о житье-бытье, о настроениях крестьян Кросненского повета. Потом рассказывал о революционной борьбе львовского пролетариата, о своем участии в ней.
Может быть, жизнь Петра Михайловича Чуги сложилась по-иному, если бы он не повстречался тогда во Львове со Степаном Дашиком. Может быть, он жил бы и работал, как и десятки его односельчан, не ведая, что происходит в мире. Отец не смог дать ему образования. Семья была бедной, еле сводила концы с концами. Петр пахал вместе с отцом землю, собирал на ней скудный урожай, зимой нанимался на работу к кулакам. По-новому начал смотреть на жизнь уже во Львове, когда сдружился с Дашиком. Дашик рассказал тогда Петру о Советском Союзе — первой в мире социалистической державе, где у власти стоит рабочий народ.
После окончания курсов Петр возвратился в родное село и стал работать продавцом в местном кооперативе, но не порывал связей с Дашиком. Получал от него теплые письма, посылки с листовками и революционной литературой. Одну такую посылку у него конфисковала полиция.
В тюрьме Петр просидел два месяца. Выпустили как несовершеннолетнего под поручительство отца. Но тюрьма стала для сельского юноши настоящей политической школой. Здесь он познакомился и сдружился с польскими коммунистами, многое узнал и многому научился у них. После выхода из тюрьмы трудился на шахте, но его вскоре выгнали оттуда за участие в забастовке. Уехал в город Кросно и устроился грузчиком на склад к богатому коммерсанту. И здесь юноше повезло.
Попал на квартиру к шоферу Даниилу Белому. И этот рабочий, закаленный в революционной борьбе, завершил классовое образование Петра Чуги. Когда гитлеровцы в 1939 году оккупировали Польшу, Петр без колебаний встал на сторону польских патриотов, решивших бороться за освобождение своей родины. Однажды Белый завел с юношей разговор:
— Хотел бы ты побывать в Советском Союзе?
— Еще бы! — воскликнул Петр.
Польский коммунист рассказал ему, что гитлеровская Германия готовит нападение на Советскую страну.
— Долг каждого патриота — оказывать сейчас помощь ей, — подчеркнул Белый.
— Что же я должен делать?
— Для начала станешь связным между польскими патриотами и советской военной разведкой. Согласен?
— Да!
И Петр Чуга получил первое задание, первый раз перешел государственную границу. Неудачным получился этот переход. И он шел к Степану Дашику с горькими мыслями.
На другой день он уже сидел в кабинете майора Халина и рассказывал ему о расположении немецких воинских частей, оборонных объектов, о настроениях жителей Польши, оккупированной фашистами…
Так с декабря 1939 года Петр Чуга стал связным между польскими патриотами и советскими разведчиками. Переходил он границу обычно раз или два в месяц. Во Львов шел с разведданными о местах расположения военных аэродромов, дислокации воинских частей, складов с горючим и боеприпасами, сведениями экономического и политического характера. Из Львова нес польским патриотам новые задания, оружие, радиосредства.
Тихий, немногословный парень понравился советским разведчикам. Он не задавал лишних вопросов, отлично запоминал пароли, явки, номера немецких воинских частей, количество и марки военных самолетов, базирующихся на фашистских аэродромах, танков, проследовавших через железнодорожную станцию или населенный пункт. И притворяться хорошо умел, прекрасно знал, кроме украинского и польского, еще немецкий язык.
В оккупированной гитлеровцами Польше Чуга был на нелегальном положении. Ночевал иногда в своем селе у родителей, в маленьких городках находил приют у друзей и знакомых. Во Львове ему была предоставлена комната, где он отсыпался после перехода границы, ждал нового задания, учился ремеслу разведчика.
И вот теперь шел по знакомой улице к майору Халину…
Халин был не один. Рядом с ним за столом сидела молоденькая девушка с карими лучистыми глазами. Она метнула на Чугу быстрый и, как показалось Петру, настороженный взгляд и опустила глаза.
— Знакомьтесь, — обратился Халин к юноше, — Антонина Глыба. А это… — майор перевел взгляд на девушку. — Это и есть Петр Войтович, о котором я только что рассказывал вам.
Чуга подошел к девушке, пожал ей руку. «Уж не радистка ли это?» — подумал. Месяц назад он передал Белому задание подготовить в Кросно квартиру для радистки. Квартира уже найдена. Об этом Белый сообщил Петру несколько дней назад, назвал адрес, детально описал расположение дома и квартир в нем. Чуга слово в слово передал сообщение Белого майору Халину.
Майор подошел к молодым людям и обнял их за плечи.
— Вот что, друзья мои, — сказал он. — Вам надо хорошо познакомиться друг с другом. Погуляйте по городу, сходите в кино. Ко мене зайдете в это же время через два дня.
Простившись с Халиным, Петр и Антонина вышли на улицу и направились по тихой улочке к Высокому замку. Говорила больше Антонина. Она рассказывала, что родилась в Остроге на Волыни в зажиточной семье, окончила гимназию, мечтала стать учительницей.
Петр внимательно слушал собеседницу и не верил ей. Родилась в Остроге, окончила гимназию, но почему так безбожно коверкает польский язык, почему ее манеры так не похожи на манеры местечковых панянок, на которых он в свое время вдоволь насмотрелся? Проста, скромна, но держится с достоинством.
Чуга тоже рассказывал о себе. Рассказывал версию о своей жизни и тоже временами ловил насмешливый взгляд девушки. «Ведь и она не верит мне, — думал Чуга. — Что же это за знакомство, когда говорим друг другу неправду? А если открыться ей? Нет, нет! Значит, так надо. Иначе бы майор не назвал меня Войтовичем».
Постепенно сомнения о происхождении Антонины Глыбы у юноши рассеялись. Теперь он уже точно знал, что родилась и росла она не в Остроге, а где-то на Советской Украине. И, видимо, она и есть та самая радистка, для которой Белый нашел квартиру в Кросно.