Путешествие в Мир - Светлана Каныгина
– Трус!– крикнула она,– Я прошла через все эти кошмары, веря в то, что ты просто оступился и тебе хватит храбрости исправить свою ошибку. Как я вообще могла поверить в это?! Ведь ты обыкновенный трус!
Денизьям отступила от вурмека и бросилась вверх по лестнице. Ошеломлённый Горен остался сидеть в кресле.
– Что здесь случилось?– войдя в гостиную, взволнованно спросила Сони и, увидев захлопывающуюся дверь комнаты, побежала на второй этаж.
Горен не ответил. Он не слышал вопроса. Осознание того, что так стремительно произошло, никак не могло пробиться сквозь внезапно охватившую тело вурмека дрожь. Ему вдруг стало трудно дышать. Казалось, воздуха вокруг не хватало даже для одного вдоха, и юноша, лихорадочно глотая его, никак не мог надышаться. В испуге он выбежал на улицу и остановился перед садом. Холодный воздух коснулся лица вурмека. Закрыв глаза, он глубоко втянул его ноздрями, задержал в себе, а затем медленно выдохнул. Непонятная ему дрожь отступила, но через секунду вернулась вновь. Тогда Горен повторил всё заново, а после выдоха замер, словно прислушиваясь к себе. Его по-прежнему трясло, но сознание стало яснее. Он ощутил, как жжёт его ступни снег, как покалывая, щиплет шею мороз и как слёзы подступают к его глазам. Вурмек едва сдерживал их, понимая, что вина за обиду лежит на нём самом и что жалость лишь ещё больше унизит его. Он не мог ждать прощения от самого себя, как не мог требовать его и от Денизьям. И эти слёзы, как подтверждение слабости, злили Горена. Желание избавится от них, от нерешительности и стыда породило в его разуме самые неожиданные мысли. Не позволяя себе испугаться, он с жадностью слушал их, и волнение, в тот миг уже потерявшее свою значимость, оставило вурмека. Юноша с облегчением осознал холодность к своим прежним переживаниям, но взамен им приобрёл неспокойную идею, воплощение которой требовало от него немедленных действий. Здесь, перед домом Сони, её безлюдным садом и даже в собственных мыслях вурмек был совершенно один. И это обстоятельство стало лучшим условием, для того, чтобы он осмелился всё изменить. Возможно, принятое им решение было слишком поспешным, но единственного человека, способного повлиять на него, не оказалось рядом.
В те минуты душа Денизьям была настолько далеко от Горена, что даже если бы девушка стояла с ним бок о бок, то не заметила бы как его присутствия, так и его ухода. Не зная о происходящем с вурмеком, сидя на кровати в запертой комнате второго этажа, девушка настойчиво отказывалась открыть дверь хозяйке дома, просьбы поговорить с ней упорно отвергала и, сославшись на головную боль, просила её не беспокоить. После долгих бесплодных уговоров, женщине осталось лишь смириться с упрямством Денизьям и потребовать ответов от Горена. Но ни в гостиной, ни на улице вурмека она не нашла. Юношеская горячность сделала своё дело. Во все времена, являясь чрезвычайно вредоносной, она влекла и влечет за собой нелепейшие ошибки, подчас ничем непоправимые. Когда-то и Сони пережила этот недуг юности в себе, не раз видела его в Багарасе, и теперь смогла без обиды отмахнуться от происходящего, чтобы спокойно заняться своими заботами.
Скоро вернулись Намвана и ящер. С их появлением дом опять оживился. В нём снова зазвучали голоса шумных обитателей. От былой ссоры между хозяйкой и Багарасом не осталось и следа. Пангосса, как и прежде, был внимателен к Сони, а она, словно бы увидев его после долгой разлуки, порхала вокруг, источая материнскую заботу и нежность. К отсутствию девушки и вурмека ящер отнёсся холодно. Оно заинтересовало его лишь на ту минуту, что длился рассказ хозяйки об их внезапном раздоре. А, как только Сони упомянула о запершейся наверху Денизьям, эта история и вовсе потеряла для Багараса всякий интерес. Он помнил о том, что в полуденный час все они были приглашены на трапезу к Ниринн, куда непременно должны явиться вместе, а значит, примирение рассорившихся друзей было неизбежным.
До назначенного правительницей часа оставалось ещё немало времени, и чтобы не растрачивать его на излишние разговоры, пангосса предложил Намване заняться чисткой печной трубы в кухне. Идея была очень кстати, и дело уже пошло на лад, но закончить начатое Багарасу и монстру не удалось.
Когда ящер, весь перепачканный сажей, очищал печной ёрш, в дверь дома постучали. Это Ниринн, решив не затягивать с данным военачальнику обещанием, пришла убедиться, что чужеземцы в безопасности. Сопровождаемая двумя стражниками, она проследовала в гостиную, и попросила хозяйку пригласить вурмека и девушку для разговора. Сони была в замешательстве. Визит правительницы оказался для неё слишком неожиданным, тем более, что вурмек, которого хотела увидеть Ниринн, так и не объявился. Поднимаясь по ступеням к комнате, где заперлась Денизьям, хозяйка с волнением обдумывала слова, которыми ей придётся объяснять правительнице отсутствие Горена. С каждой ступенью смятение её нарастало. Женщине надо было признаться, что юноша сбежал, однако ложь ей виделась куда разумнее. За стены Вадурии вурмек выйти не мог и наверняка бродил где-то по городу. Нужно было лишь убедить Ниринн, что всё в порядке и разыскать юношу до обеденной трапезы. Так думала Сони. Но, она не привыкла лгать, не умела этого делать и потому ужасно волновалась. Чуть не плача подошла она к двери комнаты, ожидая от Денизьям повторения утреннего каприза. Но девушка сама вышла к ней и без уговоров спустилась в гостиную. Сони подвела её к Ниринн и, представив как путешественницу из заморских земель, отошла в сторону.
– Вести быстро разлетаются по миру,– с улыбкой заговорила правительница, глядя на Денизьям,– Они бывают плохими или хорошими. О вас я слышала и те и другие, но не стала искать среди них правды. Стенаттен далёк от многого, из того, чем живут народы Земли. Признаюсь, я
