Сборник - Приключения-75
К крыльцу подкатила двухместная коляска рикши. Город расположился на горах, велорикши здесь не могли работать. Конечно, мерилом достатка, как и везде, был автомобиль. Но господин Фу имел приверженность к старине и поэтому держал «выезд» — рикшу с шикарной двухместной коляской. Фу сел в коляску, поманил Пройдоху пальцем; рикша тронулся; следом за ним побежали два телохранителя и Пройдоха. Был ранний час, улицы были пустыми. Лишь со стороны китайских кварталов доносились пронзительные крики башмачников и разносчиков овощей.
Гонконг — неповторимый город. Он вздыбился по обе стороны проливчика Коулун; на острове Гонконг, где центр города назывался Викторией, и на противоположном полуострове — Цзюжун. Небоскребы окружены лачугами, берега утыканы сампанами. Здесь можно было встретить пейзаж Нью-Йорка, увидеть чопорные линии Лондона, погулять на местных Елисейских полях — Нотан-роуд, откуда ночью полиция безжалостно выгоняла бездомных бродяг, которым матрацем и одеялом служил номер тайваньской «Миньбао» или пекинской «Женьминь жибао», хотя самым «богатым» считался номер моей газеты — в нем было много листов. Здесь ежедневно выходит пять газет на английском и свыше тридцати — на других языках. Здесь живут и работают постоянные корреспонденты агентств Франс Пресс, Ассошиэйтед Пресс, Рейтер, Юнайтед Пресс Интернейшнл, Синьхуа (КНР), Синьхуая (Тайвань). Индонезийские агентства, японские, филиппинские и прочие... Всех не перечесть! Гонконг служил отдушиной, через которую мир подслушивал таинственный континент.
Здесь самая большая плотность населения на земном шаре, город занимает также первое место и по количеству самоубийств... Он давно затмил Шанхай моей юности по темпам роста небоскребов, количеству ткацких фабрик, роскоши отелей и ресторанов, обороту банковского капитала и проституции. Город рос как на дрожжах, прекрасный и отвратительный, неповторимый и больной всеми пороками.
Господин Фу доехал до причала Ван-чай, где пересел на паром. Он с телохранителями ушел в первый класс, Пройдоха Ке затерялся в толпе на полубаке. Трудовой Гонконг вставал раньше петухов. Из Виктории, района небоскребов, оффисов и белоснежных вилл, возвращались в свои лачуги полотеры, мусорщики, электромонтеры, кули, которые вместо лошадей ночами тащили повозки с продуктами по крутым улочкам, чтобы утром в лавках для господ были свежие фрукты, мясо и рыба. Рабочие люди сидели на корточках, некоторые спали сидя. Пройдоха заглянул через иллюминатор в первый класс. Там, кроме господина Фу и его парней, никого не было — для пассажиров первого класса было еще слишком рано.
Потом они ехали на машине. Господин сел рядом с шофером, остальные разместились сзади. Отсюда до аэродрома было рукой подать.
Аэродром Кай-так также являлся своего рода уникумом. Для аэродрома требовался простор, чтобы самолеты, разбежавшись, имели возможность взмыть вверх, набрать высоту. В английской колонии Гонконг не нашлось подходящего земельного участка, поэтому намыли песчаную косу, выходящую далеко в море. Она, как кинжал, проткнула горло континента.
Машина остановилась. Сом проворно выскочил, открыл дверцу хозяину. Господин Фу пошел напрямик через зал ожидания, кивнул головой полицейским и таможеннику — они его не проверяли, они знали господина Фу. Пройдоха Ке, обливаясь потом, тащил багаж. Телохранители и не думали ему помочь.
Они вышли на лужайку. Господин Фу пошептался с каким-то военным и заторопился к причалу — на глади залива покачивалась старая, допотопная «летающая лодка», мастодонт времен второй мировой войны.
Старая калоша отбыла на Тайвань. Место в «летающем гробу» стоило намного дешевле, чем на суперлайнере, гарантирующем скорость, сервис и относительную безопасность. «Воздушный кули» ничего не гарантировал, и тем не менее у причала стояла очередь. Это беженцы из КНР — с детьми, с узлами... У них хватило денег откупиться от английской полиции, но не хватало на билет в современном самолете, и они торопились улететь к родственникам на Тайвань, чтобы побыстрее удрать из неприветливого и коварного города.
Чрево «летающей лодки» набилось людьми, как огурец семенами. Удивительно, что столько народу и скарба поместилось в небольшую, по сути дела, кабину из алюминия. В салон заглянул летчик, поманил господина Фу и провел его в отсек управления. На «лодке» было всего два человека экипажа, так что места в кабине хватало. Странный полет господина Фу начался.
Встречали их на вертлявой металлической моторке военные, китайские националисты. Офицер церемонно поклонился, пожелал: «Фа-цай! Фа-цай!» (Счастья, богатства!)
Гидроплан улетел, моторка пошла к берегу, где белели домики гарнизона острова. Кое-где еще виднелись старые, осыпающиеся окопы и позиции дальнобойной артиллерии. Орудий не было видно, их сняли с позиций несколько лет назад за ненадобностью.
Господин Фу шел с офицером. Пройдоха остался в обществе трех солдат. Это были старики. Когда-то, двадцать или больше лет назад, их привезли сюда с континента, вся жизнь их прошла здесь.
На другой день господин Фу неожиданно позвал Пройдоху на рыбалку.
— Мотор знаешь? — спросил он.
— Я знаю все моторы, — ответил Пройдоха.
Они поехали на небольшой лодке с подвесным мотором к южной оконечности острова. Третьим в лодке был американец. Небольшого роста, совершенно лысый, с янтарными глазами, как у огромной кошки. Но рыбалка выдалась какая-то странная. Господин приказал Пройдохе подойти к берегу у скалы, на которой торчал маяк, и ушел с янки.
Вернулись они к вечеру. И уже в темноте Пройдоха доставил их в казармы. Господин Фу улыбался, не в силах скрыть радость. Лысый янки снисходительно похлопывал его по плечу и что-то говорил. Пройдоха понял лишь одно выражение: «О'кэй!»
Потом прошло еще пять дней. Господин Фу не беспокоил слугу. Он целыми днями пил тонкое шаосинское вино, играл с офицерами в маджан, проиграл по-крупному, но проигрыш, казалось, не огорчил его, даже вроде бы доставил удовольствие... Потом ночью он вдруг разбудил Пройдоху и приказал следовать за ним к пристани.
— Домой будешь возвращаться морем, — сказал он. — На той лодке, на которой мы ездили рыбачить. Дойдешь до маяка, в миле от него прямо на юг увидишь джонку. Лодку потопи. За нее уплачено. Тебя ждут на джонке. Подъедешь, передашь им вот это. — Господни протянул брелок на цепочке — толстый, вислоухий божок из слоновой кости с рубиновыми глазами. — Вот и все. Вы пойдете к Гонконгу. В море вас встретит Сом. Что делать, он тебе скажет. Поступишь в его распоряжение. Иди!
Ке поплыл к Гонконгу. Он действовал точно по инструкции и вскоре оказался в джонке с экипажем из пяти человек, неразговорчивых и мрачных типов.
