Карл Май - Невольничий караван
— Да, это было действительно ужасно, — согласился Хаджи Али, ухмыляясь во весь рот.
Наконец Отец Листьев закончил повествование о кровопролитной схватке и перешел к описанию дележа шкуры.
— Мне, как самому храброму, естественно, досталась передняя часть, — небрежно сообщил он, — а затем…
Тут Отец Смеха насторожился.
— Молчи! — перебил он своего друга. — Самым храбрым был не ты, а эфенди, ты же вел себя ничуть не лучше меня. Твоя половина досталась тебе по жребию, и с тех пор кроме своей большой морды ты стал обладать еще и львиной — за это все без исключения люди прозвали тебя Абуль-буз, Отец Морды.
— Сам молчи! — гневно закричал маленький словак. — Мое лицо ничуть не больше твоей морды! И, уж во всяком случае, почетнее носить на себе голову льва, чем его хвост. Или, может быть, ты считаешь за большую честь зваться Абульзанаб, Отец Хвоста, как величает тебя каждый встречный и поперечный? Ты только посмотри на себя и сам поймешь, как ты смешно выглядишь в этой своей задней половине шкуры!
— Ты сам смешной! — рассердился Хаджи Али. — Если ты будешь меня так оскорблять, я испепелю тебя своим гневом и уничтожу яростью!
Он грозно нахмурился, и его лицо приобрело такое выражение, будто он прилагает все усилия, чтобы не рассмеяться собственной удачной шутке.
— Я не боюсь твоего гнева, — заявил ему на это Отец Одиннадцати Волосинок. — Что ты значишь для меня, великого ученого, знающего латынь, о которой ты и понятия не имеешь!
— Ну и что! Мне зато известны все народы и деревни мира, и все страны и всех жителей земного шара я могу перечислить по именам! Попробуй, сделай это, если ты такой умный!
— Хорошо! Только сначала покажи мне, как это делается!
— Пожалуйста! Сейчас я так опозорю тебя перед этими людьми, что весь остаток своей жизни будешь ходить с опущенными от стыда глазами! Попроси же меня назвать любую деревню или народ.
— С удовольствием! Скажи, как называются острова, что лежат в море западнее большой пустыни Сахары?
— Билад-уль-Аджами[129].
— Неправильно! А как называется страна, которая образует верхушку Африки?
— Билад-уль-Муску[130].
— Нет! Какая страна расположена на самом севере Европы?
— Сайлан[131].
— Еще лучше! Назови хотя бы государство, которое считается самым большим на земле и лежит на востоке Азии!
— Джебел-ул-Тарики[132].
Тут словак картинно заломил руки и с громким смехом воскликнул:
— Понимаешь ли ты, Отец Хвоста, что только что сам себя поднял на смех? Острова с той стороны пустыни называются эль-Джезаиру-ль-Халидату[133], на острие Африки находится Билад-уль-Рас[134], самая северная страна Европы — Билад-уль-Лап[135], а на востоке Азии расположено большое государство Билад-уль-Сини[136]. Короче говоря, ты не смог ответить мне ни на один вопрос!
— Я отвечал правильно! — упорствовал Отец Смеха.
— Нет, ты все перепутал.
— Докажи, докажи это! — закричал «географ», гневно топая ногами по подмосткам, причем львиный хвост у его ног подпрыгивал в такт.
— Человек, который понимает латынь, всегда прав, ему не нужно ничего доказывать! — парировал Отец Листьев. — Итак, с названиями стран у тебя полный провал. Посмотрим теперь, как обстоит дело с народами и деревнями.
— Я знаю их все.
— Это мы сейчас проверим. Отвечай, какой народ живет в самой середине Европы?
— Это суахили[137].
— Неверно! А как называется народ, который живет севернее Индии?
— Фаламанку[138].
— Опять неправильно. Какой народ населяет самый юг эль-Дунья-эль-джадида?[139]
— Талиан[140].
— Ничего подобного! Но скажи, по крайней мере, где находится Надь-Михай?
— Такого места вообще нет на свете!
— Еще как есть, потому что я там родился. А где Букстехуде находится, знаешь?
— В Булунда[141].
— Ха-ха-ха! А Блазевиц?
— Такой деревни тоже не существует.
— Что ты говоришь! А где, по-твоему, Шиллер[142] женился на своей Густель[143]? Хотя об этом Шиллере ты наверняка и не слыхивал. К какой стране принадлежит Итцехо?
— Дженова[144].
— И это неверно. Если бы ты прочитал книгу по географии, которую написал как раз этот знаменитый Шиллер, ты бы знал, что это Итцехо находится в Дуар-Салак-аль-Хаджар[145]. Но ты ничего не знаешь. Ты так глуп, что мне плакать хочется!
— Докажи это! Докажи! — потребовал Отец Смеха, вне себя от ярости, что друг высмеивает его при посторонних людях. — Ты можешь сказать все, что угодно, но кто подтвердит мне, что все так и есть?
— Кто может подтвердить? Да хотя бы эти два эфенди, что стоят здесь и слушают чепуху, которую ты несешь. Спроси у них, и они скажут тебе, кто из нас прав, а кто нет.
Шварц и Пфотенхауер действительно все еще находились внизу в толпе и любовались главным образом колоритной фигурой Отца Одиннадцати Волосинок в львиной шкуре, накинутой поверх красного мундира, который он раздобыл еще в Фашоде у одного торговца. Спор двух великих умов чрезвычайно забавлял немцев, но принимать в нем участие они ни в коем случае не собирались. Когда словак предложил своему противнику апеллировать к ним, они хотели незаметно скрыться, чтобы им не пришлось обидеть Отца Смеха, но тот сам избавил их от этой необходимости, сказав:
— Я имею дело только с тобой, Отец Листьев, и другие люди здесь ни при чем. Я намереваюсь поразить своими знаниями тебя, а не этих двух эфенди, каждый из которых в десять тысяч раз умнее нас с тобой, вместе взятых. Но покажи нам теперь, сколько хорошо ты знаешь латынь и все остальные науки. Докажи, что ты знаешь народы и деревни земли лучше, чем я!
— Нет ничего проще! Скажи только, как я должен это доказать!
— Я буду задавать тебе вопросы точно так же, как ты спрашивал меня.
— Что ж давай начинай! Сейчас все увидят, как ты будешь поражаться мудрости моих ответов.
— Посмотрим! Для начала скажи мне, где находится знаменитый край под названием аль-хутама?
«Ал-хутама» означает «сокрушилище» — так в сто четвертой суре Корана именуется преисподняя. Хитрый Отец Смеха рассчитывал на то, что в знании текстов этой книги христианин-словак не сможет с ним тягаться.
— Этого я, пожалуй, не знаю, — немного помолчав, признался Отец Одиннадцати Волосинок, — мне до сих пор почему-то никогда не приходилось слышать об этом городе.
