Юрий Виноградов - Десятый круг ада
— Тогда надо постараться послать к Штайницу своего человека!
Профессор задумался над словами племянника. Они уже дошли до конца аллейки и повернули назад. Становилось сыро и прохладно, Лебволь поправил съехавший с плеч старика плед.
— Я глубоко заблуждался, отец, когда выступал за новое оружие великой Германии, — признался он. — Но я, клянусь, не знал, что́ за оружие готовит доктор Штайниц. Теперь я вижу: его создатель — опасный преступник.
— Рад, что наши мысли совпадают. Спасибо тебе, сынок, — и профессор с нежностью посмотрел на племянника.
— Значит, вы согласны, что в лаборатории доктора Штайница нужен свой человек?
— Да. Но ведь у меня никого нет… Постой! — профессор резко остановился. — На днях доктор Штайниц поинтересовался, нет ли у меня на примете хорошего химика-фармацевта. Так есть у меня такой специалист, есть! — воскликнул он и, перейдя на шепот, рассказал племяннику о своем любимом ученике докторе Юргене Лаутербахе, который до войны работал у него ассистентом здесь, в Вальтхофе. Перед чтением курса лекций в Берлинском университете Юргена неожиданно мобилизовала организация Тодта и направила работать на военный завод. Без сомнения, Лаутербах был бы рад снова трудиться рядом со своим учителем.
— Доктору Лаутербаху можно вполне доверять? — спросил Лебволь.
— Вполне! Как нам с тобой. К тому же Юрген безнадежно влюблен в Регину. Я даже мечтал видеть его своим зятем…
— Это же здорово! — невольно вырвалось у Лебволя. — Я мог бы сам пригласить доктора Лаутербаха. Моя невеста фрейлейн Эрна давно мечтает побывать на юге Германии. Вот причина для поездки.
Профессор обнял Лебволя, прижал к себе.
— Так и порешим, — согласился он. — А в помощники себе возьмешь Регину.
14
Регина сказала Эрне, что неплохо бы ее жениху показать хотя бы частичку юга его второй родины. А то видел он лишь один район Шварцвальда и не представляет, что такое Германия.
Эрна ухватилась за мысль подруги и стала упрашивать Лебволя съездить на юг Германии, уверяя, что от этой поездки он получит огромное удовольствие. Лебволю было интересно осмотреть юг фатерланда, но сейчас, по его мнению, такая поездка несвоевременна, ибо у дяди очень много работы и он должен ему помочь. Эрна поделилась планами предстоящей поездки с баронессой, и та изъявила желание поехать вместе с молодежью. Она, к удивлению всех окружающих, одна почти безвыездно жила в Оберфельде, в то время как ее муж барон Карл фон Тирфельдштейн не появлялся в имении и занимался в Берлине своим незаконнорожденным сыном Германом Баремдикером, обвиненном в шпионаже в пользу английской разведки.
Под давлением Регины, Эрны и баронессы и при одобрении доктора Штайница и профессора Шмидта Лебволь согласился на поездку, но при условии, что она будет продолжаться не более трех дней. Можно было ехать не на самый юг, к Альпам, а куда-либо поближе — например, в район Хемница, что находится в живописных местах поблизости от бывшей границы с Чехословакией. Маршрут разработала Регина. Эрна охотно согласилась с ней. Ей было все равно куда ехать, лишь бы быть рядом с Леби.
Выехали на трех машинах. В первой вместе с горничной Габи ехала Регина, во второй, тоже с. горничной, — баронесса. Кортеж замыкала машина Лебволя, сидящего за рулем. Эрна не захотела брать для себя служанку, ибо она стесняла бы ее при поездке.
Дорога была сказочно красива. Она вилась среди крестьянских полей, пронизывала тенистые леса и роскошные рощи, пролетала по мостам над оврагами, ручейками и речками, степенно проходила через утопающие в зелени городки с домами под красными черепичными крышами. По обочинам стройными рядами тянулись развесистые деревья с побеленными стволами. Их густые кроны сплетались, образуя живой зеленый тоннель. Часто попадались яблони, и тогда машины мчались словно по хорошо обихоженному фруктовому саду,
День выдался солнечным. Тишина и покой располагали к отдыху, земля дышала миром и благоденствием. А ведь на востоке, юге и западе бушевала война. Ежесекундно гибли десятки, сотни людей, рушились дома. Лебволь вспомнил об этом, и ему стало стыдно. Там, на далекой родной земле, его товарищи, друзья сражаются с гитлеровцами, а он раскатывает с дочкой ярого фашиста, врага своего Отечества, и любуется живописной природой.
Эрна, видя грусть на лице жениха, шутливо схватила пальцами мочку его уха, пытаясь развеселить. Лебволь отвел голову в сторону, улыбнулся. Эрна приняла улыбку за одобрение и обняла Леби.
— Хочешь, чтобы мы оба врезались в дерево или оказались в кювете? — спросил Лебволь.
Эрна негромко засмеялась, еще теснее прижалась к жениху.
— С тобой, дружок, куда угодно…
— Даже в тот, лучший, мир?
— Даже в тот…
Останавливались в самых примечательных местах, осматривали окрестности, пили лимонный прохладительный напиток, ели бутерброды, смеялись, шутили и мчались дальше на юг. Регина, оказывается, до войны была в этих местах и потому показывала своим спутникам самое привлекательное, встречающееся на их пути.
К вечеру оказались в районе Хемница. С косогора открылась панорама небольшого озера, обрамленного зеленью деревьев и кустов. Справа к нему примыкал луг, туда и устремилась машина Регины.
— Вот здесь и разобьем наш бивуак! — сказала она.
Шоферы быстро поставили две палатки — для мужчин и женщин, сходили в лес, набрали валежника и развели костер. Горничные постелили в палатках постели, готовили ужин. Баронесса, Эрна и Лебволь осматривали берег озера, а Регина по-хозяйски командовала прислугой.
С пригорка к бивуаку спустился на велосипеде пожилой мужчина и предложил путешественникам устроиться в своей гостинице, находящейся рядом, за лесом. Баронесса, привыкшая к неге в дорогих покоях, не прочь была на ночь перебраться в гостиницу, но Эрна хотела заночевать в палатках, здесь, у озера. Это, по ее мнению, давало возможность погулять вдвоем с Лебволем по окрестностям.
— Я сама съезжу в гостиницу, — заявила Регина. — Все разузнаю, и тогда решим окончательно.
В ожидании возвращения Регины Лебволь и Эрна отправились прогуляться вокруг озера. Лебволь решил именно сегодня посвятить своей невесте весь вечер, чтобы завтра она отпустила его для поездки на завод к Юргену Лаутербаху. В кармане у него лежало письмо профессора к своему бывшему ученику и ассистенту, требовалось с ним переговорить обо всем наедине.
Они гуляли долго, в обнимку шагая по узкой, извилистой тропинке, без конца целовались — Эрна питала особую страсть к поцелуям. Протяжный гудок машины заставил их вернуться в лагерь. На расстеленном ковре был уже готов ужин. Возле Регины и баронессы они увидели высокого худощавого мужчину с длинными руками, учтиво слушавшего болтовню женщин.
