Ирина Шевченко - Алмазное сердце

Присутствие девушек не позволило лже–вампиру продолжать расписывать достоинства дэйны Анны, и он вернулся к тому, с чего начал. Натана Тисби она очень любила и верно ждала. Сначала — пока тот закончит обучение, получит должность при дворе и вернётся, чтобы наконец жениться на ней. Потом — его редких наездов из столицы. Почему маг не забрал молодую жену с собой в Драме искренне недоумевали, но Анна держалась так, словно всё правильно, и ни обиженной, ни брошенной горожанам не казалась.

— А как не стало его — всё. Помутилось у ней там. — Трактирщик постучал себя кулаком по лбу. — Слуг своими страхами извела. За покупками каждый день в город гоняла, за ерундой за всякой. А крайний раз целый бочонок лампадного масла заказала. Сказала, светницу по мужу жечь станет… Ну и зажгла, значит. А прежде, как всегда, все двери заперла, потому что никто не выбрался. Только конюх уцелел, тот всегда при лошадях спал, да ещё компаньонка её — в окно со второго этажа выбросилась. Обгорела, ногу сломала, но хоть жива осталась.

— Компаньонка? — заинтересовался я.

— Да. Жила при дэйне Анне девица. Сиротка. Хозяйка её из приюта взяла. Она, Анна, до того как с дэем Натаном случилось, очень, скажу вам, хорошая женщина была. На милостыню никогда не скупилась, храму всякий раз немалую сумму жертвовала. И девчонку вот взяла. Как раз за год до того, как с её мужем несчастье приключилось. Это ж какая радость была для сироты безродной в хороший дом попасть! Девица‑то была премиленькая, а дэйна Анна ей ещё и приданое богатое сулила… Да не вышло. Ни приданого, ни красы — волосы огнём пожгло, лицо обгорело. Сам не видел, но сильно, говорили, обгорело…

— А как звали девушку?

— Не припомню уже, — прошамкал расквашенными губами трактирщик. — То ли Оливия, то ли Валерия.

— Виктория! — воскликнули мы с Саной одновременно.

— Точно, Виктория! — обрадовался вернувшейся памяти человек. — Виктория Росс. Хорошенькая такая, чернявенькая… была.

— Вряд ли она успела так уж сильно обгореть до того, как решилась прыгнуть, — раздумчиво, словно говорила сама с собой, произнесла княжна. — А хороший целитель уберёт свежие ожоги без следа. Кости срастить — вообще не проблема.

И сиротка Виктория — снова красавица. Остаётся лишь уехать из города на холме, туда, где её никто не знает, и начать новую жизнь: выйти замуж, сменить имя… Чтобы спустя полтора десятка лет быть застреленной за то, что потревожила старые тайны.

Минувший день был долгим и трудным, насыщенным новостями и событиями, подробный разбор которых решено было отложить на завтра. Мы все устали и нуждались в отдыхе, а я — ещё и в хорошем успокоительном. Но ничего подходящего под рукой не было и, наверное, поэтому мне никак не удавалось уснуть. Яра уже давно сопела на соседней кровати, а я всё ещё вертелась с боку на бок. Пыталась не думать ни о чем, но мысли гудящими пчёлами роились в голове, мешая расслабиться.

В конце концов я поняла, что сон мне грозит лишь в том случае, если удастся отдать кому‑нибудь хотя бы половину улья. Оделась и вышла в коридор.

Правильнее было бы поделиться пчёлами… то есть мыслями с Джедом, но я не знала, как с ним говорить после происшествия у источников, да и вообще заметила, что жутко теряюсь в его присутствии. А потому решила обсудить свои измышления с Ричардом.

Шаман, как я помнила, взял себе номер рядом с нашим. Потопталась недолго у двери и, чтобы никого больше не потревожить лишним шумом, без стука вошла внутрь.

— Не спится? — глухо спросили из тёмного угла комнаты, в остальном достаточно освещённой заглядывавшей в окно луной.

— Джед? — смутилась я. Снова всё перепутала! — Прости, я думала…

— Застать здесь Рика? — прозвучало это устало, но насмешка слышалась отчётливо. — Мы поменялись, унери зачем‑то понадобилась комната с окнами на север. Найдёшь его за дверью напротив.

— А… где Унго?

— Думаю, спит. Я взял ему отдельный номер, хотел побыть один.

— Тебе нехорошо? — Меня тревожило то, как тих его голос, и то, что я по–прежнему не видела его лица.

— Нет. А тебе?

— Мне? — Я вдруг испугалась. Не знаю, чего. Темноты? Его странного тона? Непонятных вопросов? — Со мной всё в порядке, если забыть о возможности быть убитой в любую минуту, — затараторила я, спеша сменить тему. — Просто не спалось, всё думала…

— О чем? — перебил он меня.

— О Виктории. — С трудом взяв себя в руки, я на шаг приблизилась к его укрытию. — Можно зажечь свечи?

Он не ответил, но что‑то зашуршало, а через миг в полной тишине чиркнула спичка.

— Что там с Викторией? — Метаморф, полностью одетый, словно и не собирался этой ночью спать, сидел на кровати. Вид у него был болезненный: заросшие щетиной щеки впали, нос стал тоньше, и сильнее обозначилась горбинка и широко раздувающиеся от тяжёлого дыхания ноздри.

Ещё за ужином он выглядел куда лучше.

— Ты уверен, что нормально себя чувствуешь?

— Вполне. Так что ты хотела сказать?

— Та Виктория… — Я запнулась. Никак не получалось. глядя на него, сосредоточиться. — Та Виктория, которую я знала, никак не могла быть компаньонкой Анны Тисби. Имя совпадает и возраст по документам, но женщина, которую я видела после того, как смерть отняла у неё чужую молодость, была намного старше. И я думаю, что…

— Это была сама Анна, — сказал за меня оборотень. — Мы с Риком поговорили ещё немного, пришли к тем же выводам. Сиротка Виктория вряд ли успела бы за год в доме Тисби поднатореть в ритуальной магии. А Анна была в курсе работ мужа. После того, как его убили — вряд ли магистр сам отправился на встречу с Создателем — его жена испугалась, что скоро явятся и за ней. Прятаться, когда за дело берутся люди вроде Менно, было бы бесполезно, и она придумала замечательный план. Инсценировала собственную смерть, предварительно высосав жизнь и молодость из юной компаньонки. Вы немного опоздали со своими догадками, дэйни Лисанна. Думать я ещё не разучился.

— Она не просто инсценировала свою смерть. — Я сделала вид, что не заметила издёвки в последней фразе. — Она убила всех своих людей, тех, кто хорошо её знал и никогда не перепутал бы с Викторией. Скорее всего, отравила или усыпила ещё до пожара. Потом… провела ритуал. Перекрасила запавшие в душу трактирщику золотистые волосы в чёрный цвет, высушила…

Теперь никто не скажет наверняка, как всё было на самом деле, но я была уверена, что в своих подозрениях недалеко ушла от истины. Озноб пробегал по коже от мысли, что можно было действовать так методично и безжалостно.

- …полила всё вокруг маслом и подожгла. Потом, скорее всего обмотала голову какой‑то тканью и подпалила её, чтобы обжечь лицо. Вряд ли просто держала его над огнём. А затем выпрыгнула. Может быть, предварительно дождалась, пока ночевавший в конюшне грум поднимет панику и соберутся свидетели.