Полярный конвой. Пушки острова Наварон - Алистер Маклин
— А воопче-то кто-кто, а я возражать не стану.
* * *
Вэллери повернулся на бок, подогнув под себя ноги, и машинально потянулся за полотенцем. Истощенное, слабое тело старика ходило ходуном от надрывного оглушительного кашля, который отражался от бронированных стенок рубки. Господи, так плохо он еще никогда себя не чувствовал. Но, странное дело, боли он не ощущал. Приступ кашля прекратился. Взглянув на пунцовое мокрое полотенце, Вэллери, собрав оставшиеся силы, с внезапным отвращением швырнул его в дальний угол рубки.
«Вы же на собственном хребте тащите эту проклятую посудину!» — невольно вспомнилась фраза, сказанная старым Сократом, и командир «Улисса» слабо улыбнулся. Но он сознавал, что никогда еще не был так нужен на крейсере, как сейчас. Он знал: стоит чуть помедлить, и ему никогда больше не выйти из рубки.
Делая над собой адское усилие, Вэллери сел, обливаясь потом. Затем с трудом сбросил ноги с койки. Едва подошвы его ног коснулись палубного настила, «Улисс» вздыбился. Покачнувшись, Вэллери ударился о кресло и беспомощно соскользнул на пол. Прошла целая вечность, прежде чем ценой страшного напряжения ему удалось снова подняться. Еще одно такое усилие, и ему конец.
Следующим препятствием была дверь — тяжелая стальная дверь. Как-то надо ее открыть, он знал, что сделать это сам он не сможет. Он положил ладони на ручку двери, но та открылась сама собой, чудесным образом, и Вэллери очутился на мостике, глотая морской ветер, который острым ножом сек глотку и разрушенные легкие. Он оглядел корабль с носа до кормы.
Пожары утихали — и на «Стерлинге», и на юте «Улисса». Слава Богу, хоть это пронесло! Отворотив ломами дверь акустической рубки, двое матросов посветили внутрь фонарем. Не в силах выдержать подобного зрелища, Вэллери отвернулся и, вытянув руки точно слепой, стал на ощупь искать дверцу рубки.
Увидев командира, Тэрнер бросился ему навстречу и осторожно посадил его в кресло.
— Зачем же вы пришли? — сказал он мягко. Потом внимательно поглядел на начальника. — Как себя чувствуете, сэр?
— Много лучше, благодарю вас, — ответил Вэллери. И с улыбкой прибавил:
— Вы же знаете, коммандер, у нас, контр-адмиралов, есть определенные обязанности. Я отнюдь не намерен зря получать свое княжеское жалованье.
* * *
— Всем лишним освободить помещение! — приказал Кэррингтон. — Зайти в рулевой пост или подняться по трапу в кубрик кочегаров. Пусть останется один, самый смышленый. Посмотрим, в чем тут дело.
Он наклонился и принялся разглядывать стальную крышку люка. Прежде он даже не представлял, насколько она тяжела и массивна. Крышка была приподнята всего лишь на какие-то пару сантиметров. В щель засунут лом. Рядом блок. Противовес лежит возле комингса рулевого поста. «Слава Богу, хоть этот груз оттащили», — подумал Кэррингтон.
— Что, талями пробовали поднять? — отрывисто спросил он.
— Да, сэр, — ответил оставшийся матрос, показав на груду тросов, сваленную в углу. — Ничего не получается. Трап нагрузку выдерживает, но гак никак не подцепить, подсунуть под люк не возможно — щель маленькая, а задрайки согнуты — ведь их пришлось отгибать кувалдами, повернуты не так, как надо… Я же знаю свое дело, сэр.
— Я в этом не сомневаюсь, — рассеянно произнес Кэррингтон. — Ну-ка, помогите-ка мне.
Сделав глубокий вдох, он Он просунул пальцы под крышку люка. Матрос, стоявший у края люка (другой его край находился возле самой переборки), последовал его примеру. Оба напряглись так, что их спины и мышцы ног задрожали от натуги. Лицо Кэррингтона налилось кровью, в ушах застучало. Он выпрямился. Так они только надорвутся: эта проклятая крышка не сдвинулась ни на йоту. Немало, видно, пришлось положить труда, чтобы приоткрыть ее. «Хоть люди и измучены, но ведь должны же они вдвоем приподнять край крышки», — подумал Кэррингтон. Выходит, заело шарниры. Но возможен и перекос палубы. Если же это так, размышлял он, то и с помощью талей ничего не сделать. Тут необходим рывок, от талей нет никакого проку: там нагрузка возрастает постепенно.
Опустившись на колени, он прижал губы к щели.
— Эй, внизу! — крикнул он. — Вы меня слышите?
— Слышим, — послышался слабый, приглушенный голос. — Ради Бога, вызволите нас отсюда. Мы будто крысы в мышеловке.
— Это вы, Брайерли? Не беспокойтесь, мы вас вызволим. Много ли там у вас воды?
— Какая тут к черту вода? Одно топливо! Наверно, в левой цистерне трещина. Кольцевой коридор, должно быть, тоже затоплен.
— Высок ли уровень?
— Помещение затоплено на три четверти! Стоим на генераторах, цепляемся за щиты. Одного из наших парней уже нет в живых, сорвался. Мы не смогли его удержать. — В голосе, хотя и приглушенном люком, явственно слышалась тревога, почти отчаяние. — Поторопитесь, умоляем вас!
— Вам говорят, вызволим! — резко, властно произнес Кэррингтон.
Уверенности в том, что он сказал, у него самого не было, однако он и виду не подал, иначе среди тех, кто оказался в западне, быстро распространилась бы паника. — Снизу не можете нажать?
— На трапе только один человек может поместиться, — крикнул Брайерли. — И никаких рычагов нет.
Он неожиданно умолк, послышались ругательства.
— Что произошло? — отрывисто спросил Кэррингтон.
— Трудно держаться, — прокричал в ответ Брайерли. — Волны гуляют накрывают с головой. Одного смыло… Вот он, кажется, снова тут. Темно, как в преисподней.
Услышав стук тяжелых шагов наверху в кубрике кочегаров, Кэррингтон поднял голову. По трапу спускался Петерсен. Вот он уже рядом В такой тесноте белокурый норвежец показался гигантом. Он принес три лома и кувалду.
Кэррингтон посмотрел на него — необычайно развитые плечи, могучая грудная клетка, огромные руки, серьезные глаза, синевшие из-под льняных прядей. Весь этот облик внушал какую-то странную уверенность.
— Нам люк не открыть, Петерсен, — сказал он просто. — Не сумеете ли вы?
— Попробую, сэр. — Отложив инструменты, норвежец наклонился и схватил конец лома, торчащего из-под крышки люка. Потом быстро и легко выпрямился. Крышка чуть приподнялась, но лом, словно кусок проволоки, начал сгибаться и согнулся почти под прямым углом.
— По-моему, крышку заело, сэр. — Петерсен даже не запыхался. — Очевидно, что-то с шарнирами.
Обойдя крышку люка с другой стороны, он внимательно осмотрел шарнирное соединение и довольно хмыкнул. Три удара со всего маху, прямо по шарниру, и рукоятка молота сломалась. Петерсен отшвырнул прочь ставшую бесполезной кувалду и взял другой лом — большого диаметра, тяжелее.
Этот лом тоже согнулся, но крышка приподнялась — еще на папу сантиметров. Взяв две кувалды поменьше, которыми до этого отбивали задрайки, великан-норвежец принялся колотить по шарнирам. Наконец сломались и
