Левиафан - Роберт Рик МакКаммон
— Вы же собирались на корабль.
— Это парень очнется, пока мы будем рассуждать о мотивах и делиться жизненной философией. Я бы предпочел потратить время, которое у нас есть на… — Фэлл не закончил. Он отодвинул кожаное кресло, открыл верхний ящик стола и принялся в нем рыться. — Ага! — воскликнул он, поднимая серебряный нож для писем, который выглядел достаточно острым для вскрытия восковых печатей. — И… — дальше он достал маленький мешочек из воловьей кожи, который звенел и бренчал, когда он его тряс. Он бросил его Мэтью, и тот, развязав шнурки, обнаружил внутри много золотых монет.
Торговец вином тихо застонал. Его нога дернулась и ударила по ковру.
— Посмотрим-ка… что у нас тут?
Из самого дальнего ящика Профессор достал маленькую прямоугольную шкатулку из черепахового панциря с золотыми петлями. Он открыл ее и посмотрел на предмет внутри, лежавший на роскошном ложе из голубого атласа. Затем он перевернул шкатулку вверх дном, и черный ключ с грохотом упал на дубовый стол.
— Закрой дверь, — приказал Фэлл, и Мэтью повиновался.
Профессор стоял над медленно приходящим в себя Менегетти. Он несколько раз ударил ножом для писем по раскрытой ладони и, глядя на торговца вином, сказал Мэтью:
— Теперь ты увидишь, как это делается.
Менегетти сел и потер голову обеими руками. Его затуманенные глаза уставились на фигуру над ним, и он начал говорить по-итальянски.
— Ничего подобного. Только по-английски. Сядь за свой стол, — приказал Профессор.
Заскулил ли Менегетти, когда с трудом опустился в кресло? Да, заскулил, потому что увидел перед собой на столе черный ключ.
Мэтью наблюдал за Профессором с благоговением. Старик снова стал тем, от кого он отмахнулся, как от старой змеиной кожи. Фэлл оскалил зубы. Янтарные глаза сверкнули, и даже черты лица, казалось, изменились, став резкими. Он почему-то стал выше.
Старик наклонился к Менегетти с холодной улыбкой, и Менегетти в кресле отпрянул. Голос Профессора был подобен яду, смешанному с шелком.
— Какой глаз ты предпочел бы потерять?
— Что? Что?! Dio mio, cosa…
— Я не сказал ничего подобного. — С этими холодными словами он поднес нож для вскрытия конвертов к правому глазу Менегетти и вогнал его под кожу виноторговца. Менегетти сдавленно закричал.
— Никаких криков, — приказал Фэлл. — Никаких звуков, кроме ответов на наши вопросы. Один громкий звук — и ты лишишься глаза. Итак, куда Скараманги забрали наших друзей?
— Я не могу… пожалуйста… я не могу…
Фэлл ударил его ножом в лицо чуть ниже глаза. Кровь хлынула, как алое вино.
— Пожалуйста… я не могу… они найдут меня… убьют меня… убьют всех!
— Тупой ублюдок, — прошипел Профессор. — Я убью тебя прямо сейчас.
— Пожалуйста… кто вы?
Фэлл наклонился ближе.
— Я — твоя смерть, — прошептал он ему на ухо.
— Быстрее, — поторопил Мэтью.
— Этот человек думает, что кто-то войдет в эту дверь и спасет его. Но, если кто-то постучит или скажет хоть слово, я воткну это… — Фэлл приставил острый предмет прямо к паху Менегетти и надавил. Послышался хрип боли, смешанной с ужасом. — Я спрошу еще раз. В последний раз. Куда Скараманги забрали наших друзей?
— Хорошо, хорошо! — всхлипнул торговец вином, по лицу которого стекала кровь. — Я скажу! У них есть поместье… хорошо охраняемое… на побережье, к северо-востоку… в Портегранди. Поезжайте в Портегранди. Это… это за холмом с… семью деревьями. За холмом с семью деревьями, вы его точно не пропустите! Это очень большое поместье, с красными крышами.
— Спасибо. Ты приведешь нас туда, и, если это поместье не в Портегранди, за холмом с семью деревьями, который ты только что придумал… — Фэлл приставил лезвие к уголку правого глаза Менегетти и надавил. Он снова наклонился вперед, и Мэтью показалось, что все его лицо с острыми выступающими костями теперь похоже на режущее оружие, — ты съешь свои глаза, прежде чем умрешь. Встань.
— Подождите! Нет… подожди... нет... оно не Портегранди! Мирано! Сразу за Мирано, в двух милях от последних вилл. Дорога там поворачивает на юг. — Менегетти заколебался, осознав, что свел в могилу себя и, возможно, своих близких. — Они убьют меня, — взмолился он.
— Я так понимаю, ты хорошо разбираешься в картах, — сказал Фэлл, проводя острым кончиком по переносице мужчины. — Нарисуй. — Он перевернул один из листов бумаги на столе и придвинул к себе перья. — Сделай это аккуратно, потому что ты идешь с нами, и, если дорога будет не совсем такой, как ты изобразил, я с удовольствием покалечу тебя, прежде чем ты умрешь. Карта! ¡Ahora! — последнее слово он произнес по-испански, но смысл был понятен без перевода, особенно после того, как Фэлл приставил острие ножа ко лбу Менегетти.
Торговец принялся за работу.
Закончив, он поднял взгляд, охваченный ужасом от того, что сделал против своих хозяев, и сдавленным голосом спросил:
— Вы освободите меня? Когда доберетесь туда?
— А зачем мне тебя удерживать?
— О, синьор! О, да благословят вас все святые! Мне нужно время, чтобы забрать отсюда жену и детей! О, grazie, grazie! — Он снова задрожал и закашлялся, не в силах справиться с эмоциями. — Мне трудно дышать, — с трудом выговорил он, ослабляя галстук.
— Тогда встань. — Фэлл действительно помог ему подняться на ноги и засунул нож для вскрытия писем за пояс. — Мы не причиним тебе вреда, но ты пойдешь с нами. Пойдем, подышим воздухом на балконе.
Мэтью прекрасно понимал, что делает Профессор. Но Менегетти не понимал. Мэтью решил держать рот на замке.
Стоя на балконе, выходившем на мощеную улицу, Менегетти облокотился на перила и делал один глубокий вдох за другим.
Профессор поднял глаза к темнеющему небу. Ветер усилился. Старик прикинул, что у них осталось меньше получаса, чтобы добраться до парома.
— Я клянусь вам, карта настоящая, — сказал виноторговец. — Клянусь своей жизнью и жизнями моих детей.
— Превосходно, — ответил Фэлл, а затем ударил Менегетти по затылку латунным пресс-папье в виде обезьянки, которое взял со стола и все это время держал в руке.
Менегетти приглушенно крякнул и удивленно посмотрел на него, а затем Фэлл снова ударил его по левому виску изо всех
