ESCAPE - Алиса Бодлер
– Боузи, что у тебя происходит?
Я разрыл кучу бумаг на своем столе и, поднимая последнюю папку, приложил все усилия к тому, чтобы не издать ни звука. Звонок с городского номера шел на телефон старика Сэма.
– Боузи, ты здесь? – Константин начинал паниковать. – Пожалуйста, подай хоть какой-то сигнал, что ты меня слышишь.
Что-то заставило меня обернуться. Забывшись, я продолжал удерживать свой смартфон у уха. Все еще надрывающийся телефон старьевщика я зажал во второй, свободной руке.
Из дверного проема за мной наблюдала худая фигура мужчины, имени которого я не знал.
За моей паникой с легкой насмешкой и интересом следил взгляд выразительных, почти черных глаз, подчеркнутых лучиками морщин.
Часть 3
Глава 1
Темный силуэт ребенка, чьи черты лица я до сих пор не мог лицезреть, практически сливался с поверхностью добротной викторианской лестницы, конструкция которой была построена на века. Чем именно занимался Реймонд, разобрать было невозможно, но монотонный шкрябающий звук намекал на то, что мальчик целенаправленно наносил урон одной из ступеней. Изображение было достаточно ясным для того, чтобы я мог сосчитать, какой именно, однако мое подсознание выдавало правильный ответ без лишних подтверждений. Седьмой. Не было никакого сомнения в том, что сейчас я вновь находился в МёрМёр, а все трагических события, связанные с хозяином особняка, еще не успели произойти.
Я осмелился подойти ближе и наконец заметил, что мальчишка держал в руке предмет, похожий на кухонный нож. Именно им он пытался вскрыть плитку ступени, и делал это с очевидным знанием дела. Казалось, что эту операцию ребенок проводил далеко не в первый раз. Время от времени он останавливался и озирался – очевидно, боялся, что за старательной порчей парадного элемента дома его вот-вот могут застукать. Впрочем, это предчувствие сбылось немедленно.
– Рей! – в конце концов, окликнули подростка. – Маленький вандал, а ну прекрати!
Мелодичный и обычно мягкий голос пожилой женщины звучал строго. Невысокий и грузный силуэт Мари появился в проеме, ведущем в знакомую мне гостиную.
– Вот доиграешься у меня, я сейчас позову господина Бодрийяра, и достанется тебе на орехи! – старушка пригрозила мальчику кулаком.
К моему удивлению, такие предупреждения подействовали на Реймонда абсолютно противоположным образом. Он принял открытую, горделивую позу, словно пытаясь подражать осанке Германа, которую я успел хорошо изучить и запомнить.
– Я не люблю орехи, Мари, – с игривой интонацией, совсем не соответствующей возрасту, произнёс малыш. Теперь в том, что он заимствовал манеры старшего родственника, сомневаться не приходилось. – Но очень люблю своего дядюшку. А он любит меня.
Мари вновь сотрясла воздух угрожающим жестом:
– Видит Бог, он действительно слишком многое тебе позволяет, а ты и рад. Найду на тебя управу!
– Ты можешь попробовать, – самоуверенно усмехнулся Рей. – Но если мне твоя «управа» не понравится, дядя узнает об этом.
– Каков наглец!
Мари не могла стерпеть настолько безобразного поведения и, быстро семеня своими старыми и, должно быть, изрядно уставшими ногами, поспешила к лестнице. Служанка схватила мальчишку за ту руку, в которой он сжимал свой причудливый инструмент, и дернула на себя. Младший Бодрийяр завопил, будто сирена.
– Мари! Что у вас происходит?! – прервал домочадцев хозяин особняка.
Он вырос на месте, где еще недавно стояла Мари, так быстро, словно его высокая фигура материализовалась из воздуха. Герман наблюдал за сценой на лестнице из другого конца коридора, не торопясь вмешиваться напрямую – он знал, что его слова будет более, чем достаточно для решения любой из проблем.
– Господин, это просто неслыханно! Я поймала проказника за порчей ступени. Она скрипит и день, и ночь, и беспокоит вас, сами знаете! Льюис чинит, да все без толку. Оказалось, что поломка – дело рук маленького вандала.
– Мари, он тоже твой господин, хоть и юный, – холодно проговорил мужчина. – Отпусти его.
Слуга не могла ослушаться Германа, даже если очень хотела наказать его племянника. Рука Реймонда тотчас была освобождена.
– Он не ломает ступеньку просто так, да, Рей? – тон старшего Бодрийяра тут же сменился на ласковый. Еще бы! В ребенке он не чаял души.
Стоило дяде оказаться в поле зрения, мальчик преобразился. Его силуэт сжался в темный комочек, а странный предмет, используемый для вскрытия ступени, выпал из руки и покатился вниз. Я услышал неестественно плаксивые интонации. Реймонд, несмотря на юный возраст, был неплохим манипулятором.
– Дядюшка разрешил мне! – залепетал он. – Разрешил иметь свое тайное место!
– Господин, вы разрешили Реймонду ломать лестницу? – схватилась за сердце старушка.
– Покажи ей, Рей, – мягко попросил Герман.
Подросток развернулся к месту вскрытия, на которое успел приземлиться. Ловким движением руки он, как мне казалось, вытащил пару гвоздей, а затем погрузил свою руку под проступь и выудил оттуда книжку и продемонстрировал ее взрослым. Значит, шкрябал малыш совсем не для того, чтобы вскрыть плитку. Он ставил ее на место.
– Мальчик прячет там свои записи, Мари. Я разрешил ему найти любой тайник или смастерить его, но не знал, что он выберет лестницу. Но, раз уж так вышло – быть по сему.
Я услышал вздох старушки и смог рассмотреть, как она покачала головой.
Такая вседозволенность была ей непонятна и чужда. Последний раз оглянувшись на ребенка, она спустилась вниз. Должно быть, Реймонд просто ликовал, однако я все еще не видел его выражения лица и не был уверен. Просто чувствовал.
– Я не позволяла вам такого, господин, когда вы были в его возрасте, – робко заметила пожилая женщина. – Воспитывала вас строго, как завещала наша госпожа.
– Моей матери тут нет, Мари, и твоя строгость нам ни к чему. Лучше отдохни за книжкой у камина, хорошо? – теперь Герман обращался с ней значительно теплее. – Все в порядке, и мы ни в чем сейчас не нуждаемся.
– Да, господин, – грустно согласилась служанка.
Старушка прошла в гостиную мимо Германа, и я увидел, как он аккуратно погладил ее по плечу по пути. Кажется, старший Бодрийяр любил Мари и не хотел доставлять преданной женщине лишних проблем. Но своего ненаглядного племянника он любил больше.
Я услышал детский смех. От плаксивой интонации не осталось и следа: теперь Рей смеялся, а его голова была развернута в сторону дяди. Должно быть, последний скорчил ему гримасу или показал что-то смешное. Силуэт мужчины так и застыл в проеме. Теперь Герман лично наблюдал за тем, как
