Отвергнутые - Ярославия Кузнецова
Замерзшие руки не хотели слушаться. Безуспешно ткнув мимо ячейки домофона для магнитного ключа, Мари психанула и набрала номер своей квартиры. Один гудок. Второй. Третий. Мама так долго не открывала двери, что в голове девушки уже пронеслись шальные мысли о том, что её родителей больше нет. Как в истории с плохим концом, когда взрывной подросток уходит из дома, а его родители погибают в аварии на следующий день. И ему не остается ничего, кроме как винить себя в опрометчивом поступке всю оставшуюся жизнь.
– Кто? – донесся из домофона мамин голос.
– Мам, это я, – неуверенно произнесла она и зачем-то добавила, – Марианна.
Гудок домофона оповестил о том, что дверь разблокирована.
Потянув её на себя, Мари ворвалась в подъезд, и пулей взлетела на нужный этаж.
– Мам, я не хотела так поступать, – разревелась она с порога и бросилась к ней в объятия. – Я конченая, знаю. Самая ужасная дочь на свете, и вам дико не повезло со мной. Но если бы ты могла представить, какие причины у меня были на то, чтобы поступить подобным образом.
Она не договорила. До боли прикусив язык, Мари обмерла от страха, роняя слезы на плечо матери. В этот раз ей повезло. Если бы эти слова услышал отец, он бы вмиг расколол её, но мама трактовала её по-своему.
– Милая, ты еще совсем ребенок. Какие у тебя могут быть проблемы? Вот когда возьмешь ипотеку, а на работе задержат зарплату, тогда и скажешь, что у тебя проблемы. А сейчас всё это абсолютная ерунда. Через десять лет ты будешь смеяться над собственной подростковой глупостью, а твой уход из дома мы с отцом будем вспоминать на семейных застольях. Вся жизнь впереди, малыш. Не поступай с нами так жестоко.
– А как же папа?
– Я с ним поговорила. Он не будет тебя трогать. Но и ты лишний раз к нему не обращайся. Всё-таки его жизнь теперь пошла по другому сценарию и здесь, отчасти, твоя вина.
– Не отчасти, мам, – всхлипнула Мари, утирая глаза ладонью.
21 января. Полдень
– Привет, Марика.
Неожиданно услышать в трубке голос Даниса. После их последнего разговора на лоджии в загородном доме его родителей прошел почти месяц. Они тогда расстались абсолютными врагами. Мари бежала вниз по крутым ступеням и внимательно смотрела себе под ноги, чтобы ненароком не скатиться кубарем. Данис вприпрыжку несся за ней следом и кричал, что она подстилка Макса и никогда не добьется того успеха, что был у Юты до того, как она выполнила задание Инсинуатора.
– Вы всё просрали только потому, что поддались ему!
Эта фраза прогремела ей вслед одновременно с громким хлопком калитки. Мари специально шарахнула ею со всей силы, чтобы не услышать его последний оклик. Ими обычно бьют больнее всего. И она жалела до сих пор, что его вопль оказался громче хлопающей двери.
– Чего надо? – немного грубовато ответила она.
– У нас второго февраля пробный экзамен по математике. Не хочешь вместе готовиться? – спросил он.
– Хочу вместе готовиться. Но не с тобой. С Ютой, например.
– Мари, я не хотел поступить как последняя скотина.
– Последняя? Разве за тобой никто не занимал? – уточнила она.
– Вроде, нет. Сомневаюсь, что есть кто-то хуже меня.
– Например, дочь полицейского, ворующая в магазинах бытовой техники многофункциональные щипцы для волос. Или стукачка, слившая своего невиновного друга. По твоему мнению, все мы те еще мрази. Я одного не понимаю. На кой ты мне звонишь?
– Хотел предложить свою помощь, – виновато произнес он.
– Помощь? – рассмеялась Мари. – Что за бред? Я всегда диктовала тебе рефераты, пока ты просто набивал их следом за мной. Я решала домашку, пока ты через плечо аккуратно переписывал её у меня. Я решала по видеосвязи твои контрольные. Какую помощь ты мне можешь предложить, бестолочь?
– Давай помиримся? – предложил Данис.
– Давай ты сходишь в… – она не договорила, что не выражаться нецензурно и сбросила его звонок.
На следующий день пришло новое задание от Инсинуатора.
27 января. Утро.
«Данис. Данис. Дааанииис. Чувак, ты остался на сладкое по воле судьбы. Изначально эта роль была уготована Максимусу. Его ход должен был завершить Игру вашим разгромным поражением. Но, увы, в последний момент тебе не повезло столкнуться со мной в холле лицея. Я узнал о тебе вещи, о которых раньше мог только догадываться. Бедолага Данис находится под гнетом собственного эго. Что, дома ректорша свела тебя с ума, вселив комплекс неполноценности? Ты думаешь, они все вокруг недостойны тебя. Ты считаешь себя лучше. Выше. И, несомненно, башковитее. Череп еще не жмёт объём мозга? Я разочарую тебя, дорогой. В Игре я веду со счетом четыре против ноля. И вскоре разобью вас всухую. Разумеется, что ты не можешь быть умнее меня. Спорим, ты не докажешь своей домашней ректорше, что ты действительно достоин быть её сыном? Задание подготовлено с учетом твоих вкусовых предпочтений. Всё максимально просто. Ты должен завалить сначала пробный экзамен, а затем и выпускной. Иначе видео ненароком всплывет в Сети. А набрав несколько тысяч просмотров, будет направлено на рассмотрение в участок. Я и канал свой раскручу, и бабла подниму. Насколько я помню, за ваши головы на сегодняшний день обещано пять с половиной миллионов. Этого достаточно, чтобы заглушить глас моей совести. Да, чувак, я буду спать очень крепко и видеть красочные сны, пока полиция организует личный ад для каждого из вас. Удачи, бро. До второго февраля осталась неделя. Время пошло! Да восторжествует справедливость, друзья! Да, чуть не забыл. Максимус, ты красавчик. Предложение своим подписчикам отсосать большой палец админа – достойно восхищения. Отныне, ты, бро, мой кумир. Даже Нильсон со своими залитыми из бутылки штанами выглядит жалко на твоем фоне»
После получения последнего задания от Инсинуатора, Макс со злости едва не отправил его на удаление. Игры и шантаж осточертели еще в начале октября, когда он лишился своего единственного друга. С Нильсом его связывали особые отношения. Так бескорыстно сильно любить можно только близкого родственника. Мать, отца или брата, например. Вместо брата у Макса был Нильс. В принципе, после октябрьского провала, Инсинуатор уже мог не мудрить с заданием отдельно для него. На момент получения письма в начале января, Макс уже был мертв наполовину. Лишиться собственного увлечения, из которого состояла большая половина его жизни, означало лишь добить свою душу до конца, чтобы прекратить её мучения.
Он прочел письмо с кривой улыбкой на лице.
Угрозы Инсинуатора теперь звучали как детский лепет. По мнению
