Бастард рода Неллеров. Книга 5 - Серг Усов
— Сигнал! — сообщает Ригер.
Я не глухой, тоже услышал рожок, и подаю коня вперёд. Да, теперь подо мной не спокойная кобылка как в прошлых походах, а настоящий боевой конь, подаренный мачехой. Моё мастерство наездника выросло достаточно, чтобы чувствовать себя в седле джигитом.
Быстро преодолев оставшийся короткий отрезок подъёма дороги, мы увидели караван. Десятка два с лишним, как мне и доложили, повозок растянулись на полторы сотни ярдов. Уши меня не подвели, у передних пяти-шести всё ещё идёт бой, в котором с обеих сторон участвуют, навскидку, человек шестьдесят.
Остальные бандиты, до сотни, занимались грабежом уже захваченных повозок — выпрягали лошадей, грузили их тюками, мешками, бочонками или вьюками. Звук рожка разбойники тоже услышали и быстро заподозрили неладное. Среди них началось метание, раздались крики старших, а вскоре сквозь деревья с обеих сторон показались мои славные гвардейцы.
Эрик со своими парнями-разведчиками окружили меня так плотно, что непонятно, они охрана или конвой. Ладно, моей работе они не помеха.
Ударить чем-то мощным мы с Карлом не можем, возле разбойников наверняка ещё остаются живые караванщики, нечаянно убивать их совсем не хочется. Используем простые индивидуальные атаки, я ледяное копьё, мой приятель свою любимую молнию.
Бьём в спины двоих бандитов, сражающихся с охраной головных фургонов. Ожидаемо, защищающих от магии амулетов у сброда нет, оба атакованных падают замертво, а мы с Карлом готовим уже следующие.
— Огненной секирой того длинного, что справа. — сообщает мне милорд, чтобы нам не бить в одну цель.
В этот момент первый взвод, надвигавшийся с правой стороны леса, уже достиг паникующих возле повозок разбойников. Второй чуть задержался, но не надолго.
— Понял. — киваю. — А я тогда того петуха в красном колпаке. — завершаю плетение воздушного молота и направляю на озвученного бандита, весьма похоже, что на главаря.
Фадорский лес. Участок королевского тракта между Навором и Олском. В это же время. Берта.
Когда в последний день осени ей исполнилось тринадцать, то никто об этом даже не вспомнил, ни отец, ни оба брата, ни сестра. Была бы жива мама, она обязательно в этот день что-нибудь ей приготовила, сберегла бы для этого хоть горсточку муки, а может и пару голубиных яиц.
Но Эммы Иванки уже больше года как нет, умерла прошлой голодной зимой. В ту пору у них треть деревни отправились на суд Создателя, а единственный близкий и любимый для Берты человек и так давно болела, не оправившись после наказания кнутом, которому подвергли всех сборщиц оливок.
Отправленные на сбор урожая женщины задачу выполнили в срок и полностью, а то, что более десятка корзин плодов мытари не досчитались, так это сам управляющий и украл с помощью своих подручных, свалив всё на бесправных крепостных женщин, якобы это они столько съели во время работ.
Будь у их деревни господин, ему можно было бы пожаловаться, но они относились к коронным крепостным, так разве до доброго короля Эдгара доберешься, чтобы рассказать ему о воровстве управляющего Ветвянкой?
— Спрячься, Берта, спрячьтесь в самом углу. — голос Альбины отвлёк испуганно сжавшуюся у борта фургона девочку от её мыслей. — Я вас тряпками закрою, может не увидят.
— Всё равно найдут. — Берта крепче сжала нож, которым Тимофей на привалах резал овощи в котёл. — Я лучше тут останусь.
Она давно привыкла полагаться только на себя, после смерти матери почувствовав себя круглой сиротой. В семье её не любили, а в деревне тем более. Зло и насмешливо звали дворянкой, иногда миледи.
Берта действительно не походила ни на кого из Иванок, и довольно рано поняла почему.
Эмма, пока была молодой и проворной, каждую зиму, когда в деревне работ не находилось, устраивалась поломойкой, посудомойкой или прачкой на расположенный поблизости постоялый двор. Там-то её и высмотрел кто-то из благородных постояльцев.
Берта оказалась нежданным плодом насилия, совершённого дворянином над бесправной крепостной молодой женщиной. Кем он был её отец? Девочка редко об этом задумывалась, но явно от него ей достались чёрные как смоль волосы, тонкие черты лица, узкие ладони с длинными пальцами и ещё кое-что.
Это кое-что обнаружилось на третьей неделе после того, как Берте исполнилось тринадцать. Обзывая её дворянкой и миледи, семья и односельчане видимо привлекли к ней внимание Создателя, и однажды вечером, когда она возвращалась с птичника старосты, где за миску похлёбки вычистила скопившийся помёт, её тело охватил невыносимый жар. Она упала на холодную землю и долго мучилась от сильной боли, огнём терзавшей её тело до наступления полного беспамятства.
Придя в сознание только с наступлением ночи, обнаружила внутри себя яркий светильник — магический источник. В тот момент Берта не на словах, произносимых в издёвку, а в самом деле стала миледи. Таков закон — любой одарённый является дворянином.
Утром она пришла к управляющему. Королевский досмотрщик поверил девочке сразу же, такими вещами не шутят, да и быстро сообразил, почему вдруг в крепостной девчонке проснулся дар. О незаконнорожденном происхождении Берты в деревне знали все.
Управляющий вызвал к себе старосту, и тот в полдень повёз её в Фадорский монастырь Наказующих, чтобы маги обители могли убедиться в произошедшей инициации.
Наказующих все боялись настолько сильно, что даже говорили о них шёпотом и с оглядкой, но с Бертой братья-монахи оказались очень добры и приветливы, едва только лично сам настоятель, его преподобие Василий, на неё посмотрел и с улыбкой поприветствовал новую магиню.
Девочку поселили в отдельной чистой келье с мягкой постелью и жарким очагом, для которого всегда находились дрова. Выделили в помощь ей служанку Альбину, молодую женщину с круглым добрым лицом, а кормили так вкусно, что Берте казалось будто она гостит на пиру в чертогах Создателя.
За те два месяца, что она провела в монастыре, Берта узнала много нового. Да, в обители всё выглядело немного мрачно, и вой истязаемых часто доносился из подземелий, но братья-монахи показали ей мастерские и кузни, плавильню и маслобойню, и ещё много всего. С ней сразу же начали заниматься грамотой, и сейчас юная магиня знала уже больше половины букв.
Сам его преподобие Василий часто вёл с ней беседы. Объяснял, что она конечно же вольна самостоятельно определять свою дальнейшую судьбу, идти ли ей на службу королю, либо поступать в университет, а может просто найти занятия по душе, но лучше будет, если Берта задумается о служении Создателю.
В мире много плохого и
