Командировка в ад - Анатолий Федорович Дроздов
Николай только плечами пожал — славский он и без того знает, выучил за время жизни в Царицыно. Но легенда слеплена на живую нитку, причем, белую и толстую. Но что делать, если не было времени ее подготовить должным образом? В Сербии люди умирают…
В посольство прибыли к вечеру и узнали тревожную новость: школьную радиостанцию заглушили помехами, а когда эфир очистился, она уже молчала. Перед обрывом связи учитель физики успел сообщить: неизвестной хворью заражено большинство жителей городка…
* * *
— Опять⁈ — Марина с горечью смотрела на деда мужа, принесшего ей неприятную весть. — Вы же обещали!
— И слово сдержал, — буркнул адмирал. — Я запретил внуку участвовать в операции, но он не послушался. Меня не было на судне, — он вздохнул. — Когда выяснилось, один из волхвов не годится для задачи, Николай решил его заменить.
— Когда же это кончится⁈ — Марина всхлипнула и опустилась в кресло. — В который раз!
— Не расстраивайся, — адмирал подошел и положил руку на плечо невестки. — Коля — лучший диверсант в империи. Опытный, умелый, знающий. Он справится. К тому ж не на войну поехал. Там всего лишь эпидемия.
— Да, всего лишь! — Марина дернула плечом, стряхивая руку деда мужа. — От нее, как вам известно, умирают. Ваш защитный кокон вирусам с бактериями не преграда.
— В экспедиции врачи, — адмирал пожал плечами и сел в другое кресло. — Да и Коля — медик с государственным дипломом. Уж они-то знают, как не заразиться.
— Он всего лишь фельдшер, — со слезами в голосе ответила Марина. — И диплом недавно получил.
— Все равно квалифицированный специалист, — возразил ей адмирал. — Ты подумай о другом. Кто спасет твою сестру с племянником, если не мой внук? Он найдет их первым делом. Остальные будут заняты другими. Если хочешь знать, то я отчасти рад поступку Николая. Как бы ни были готовы к операции другие волхвы, внук их превосходит на две головы. Умный, знающий, решительный. Он не растеряется, найдет выход в трудной ситуации, как уже не раз бывало.
— Вследствие чего окажется в больнице — и уже в который раз. Мало я переживала? Господи, за что мне это все⁈ — Марина зарыдала. — Постоянная беда.
— Ты неправильно поставила вопрос, — нахмурился князь. — Не беда, а счастье. Мне напомнить, за кого ты вышла замуж? Николай не просто волхв, он герой и умница, каких в империи немного наберется. Самый привлекательный жених Варягии когда-то был. Цесаревна им весьма интересовалась, только внук ее отверг ради тебя.
— Это правда? Про великую княжну? — Марина перестала плакать.
— Правда, — адмирал кивнул. — И не спрашивай, откуда знаю. Сведения достоверные. Николай мог стать мужем цесаревны, но он выбрал женщину-врача в захолустном городе империи. Разве ты не знаешь, как он вас любит? Как заботится о своей семье?
— Я… — Марина растерялась. — Люблю его не меньше, потому переживаю.
— Это доля жен всех замечательных людей — настоящих, честных и отважных. Ждать их, беспокоиться, тревожиться. Но взамен Господь им дал большое счастье — стать подругой нерядового человека. Внуком я горжусь…
Адмирал не договорил — распахнулась дверь, и в холл вбежали девочка и мальчик — дети Николая и Марины. Следом появилась Антонина Серафимовна, няня и биологическая мать Несвицкого, которая и привела детей из садика.
— Мама! Мамоська! — маленький Миша взобрался Марине на колени. — Ты пачешь? Посему? Не надо.
— Не буду, — Марина улыбнулась, обняла его одной рукой, а другой — подошедшую к ней Машу. — Так, расстроилась немного.
— А где папа? — спросил ее бутуз, стирая ручкой слезы со щеки Марины.
— Он в командировке.
— А когда приедет?
— Скоро, — сообщил им адмирал, подойдя поближе. — Ты обнимешь дедушку? — спросил у малыша.
— Да, — ответил тот, подумав. — Ты принес конфетку?
— Конечно, — улыбнулся Николай Иванович и подхватил на руки правнука…
Глава 3
3.
Румынский бус «тудор», натужно гудя дизелем на подъемах и разгоняясь до опасной скорости на спусках, уверенно катил на юго-запад, к возвышенностям Динарских Альп, туда, где свирепствовала эпидемия неизвестного вируса. По крайней мере, о вирусной природе заболевания сообщили германские власти протектората. Эта весть застала группу в пути.
Эпидемия и карантин на юге страны, а также масса связанных с ними ограничений, служили основной темой новостей, о чем бубнил дикторский голос из радиоприемника. Лишь двое из десяти членов команды знали сербский язык свободно, остальные вслушивались в звуки, стараясь интуитивно понять слова со знакомыми славянскими корнями. Почему-то здешний народ экономил на гласных звуках, «Сербия» звучала как «Србия», «знаешь» — «знаш» и так далее. Чаще, чем непечатные выражения «для связки слов», здесь вставляли «брэ», призванное усилить сказанное. Например, команда «иди ко мне» в сопровождении «брэ» означала призыв нестись бегом, теряя подметки. К сожалению, схожие с варяжскими слова зачастую обозначали совершенно иное. Так, позориште — это совсем не обязательно позор, а всего лишь театр, хотя к некоторым провинциальным труппам Славии сербское наименование подошло бы как нельзя кстати. Заедница или жупа ничего общего не имеют с задницей и жопой, это всего лишь община или небольшая территориальная единица, а пятую точку именуют гузицей. Грубо — чмар. Или несколько других вариантов на выбор. Пук — не газоизвержение из упомянутой выше части организма, а полк (воинская часть), соответственно ее командир — пуковник.
Мелькавшие за окном дорожные указатели были на сербской кириллице, содержащей, правда, непривычные знаки, и на главном государственном — немецком.
Душан Малкович мог бы объяснить спутникам особенности местного языка, но пассажиры автобуса предпочитали молчать и не будить догадки у водителя о том, что они — отнюдь не славские беженцы. Тем более, обремененные баулами и кофрами очень крепкого вида.
Именно объемная ручная кладь стала основным препятствием при переходе болгарско-сербской границы, с востока почти не охраняемой. Ее пересекли пешком и достаточно благополучно, Николай и Борис летели вперед, выясняя, где находятся патрули
