Посох Мерлина (СИ) - "Любимчик Мориарти"

— Уже года два преподаёт какой-то мистер Эванс. Он зелёный совсем, ему не больше тридцати, но тем не менее, говорят, это лучший учитель амддиффина за всю историю Гринчвилда.

— О, надо было нашего Оскара туда послать. Уверен, он бы порвал этого мистера в два счёта!

— Ты вечно всё преувеличиваешь, Джер, — покачал головой Оскар. — Так, значит атенеум лишился такого замечательного учителя ботаники в лице миссис Линг… Очень жаль, на её уроках было так здорово…

— Спать, — с ухмылкой закончил за него Джереми.

— Может, ты и спал. Но я больше, чем уверен, что мы со Скотти бодрствовали.

— Ну, не знаю, Ос, — сладко потянувшись, сказал Скотт. — Не помню ни одного её урока, на котором я бы не вздремнул минуту-другую.

— Если Брендон будет получать плохие оценки, Скотт, — пригрозил Миллер пальцем под тихие смешки своих друзей, — то он в тебя.

— Мелкий, что читаешь? — внезапно с полной серьёзностью в голосе спросил Джереми, отставив от себя подальше чашку с китайским чаем.

— Битву Мерлина с Барром.

— Да, этот Барр чуть ли не на голову круче Мерлина, — задумчиво глядя в потолок, ответил его дядя.

— Я бы хотел посмотреть на эту битву хоть одним глазком, — с энтузиазмом в глазах сказал мальчик.

— Я бы тебе уши надрал, на битву хочет он посмотреть. Иди завтракай, чай уже остыл.

Брендон лениво отложил книгу и, усевшись на стуле поудобнее, принялся отхлёбывать чай, пытаясь смягчить сухую корочку пирога, который приготовил его отец, пока прямо перед его носом лежал вкуснейший кусок торта с шоколадным кремом миссис Кейкс.

========== Глава 2. Гостиная рысят ==========

Брендон третий раз дёрнул отца за рукав лёгкой куртки, чтобы узнать, сколько времени. В четыре часа дня всех детей, что пришли в Парламент, должны были перенести к стенам их атенеумов. Но минуты лениво сменяли друг друга, будто специально старались разозлить мальчика, который и без того плохо себя контролировал из-за непонятного трепета перед одним из самых ключевых моментов в его жизни.

— Пап, — уже в который раз спросил Брендон Скотта, который сам едва ли успешно скрывал возбуждение, — а в какой адран меня определят?

— Я склоняюсь к тому, что в алэйсдэйр, как и меня. Но в предварительном тесте, который ты писал, были в конце выведены результаты. Так что там было написано? В какой области ты бы чувствовал себя, как рыба в воде?

— Я не успел посмотреть, потому что было много народу… Лист сразу забрали, — отбивая пяткой ритм какой-то песни, печально ответил мальчик.

— А ты думал, куда хотел бы больше всего?

— Алэйсдэйр, — уверенно ответил мальчик.

— Ты же помнишь, что это зависит от того, к чему ты больше предрасположен, а не к тому, какой у тебя характер? — с улыбкой поинтересовался Скотт и тут же почувствовал, как сердце замерло в грудной клетке. По цокольному этажу, в котором толпились родители и дети из разных атенеумов, разнеслись гулкие четыре удара часов, что означало, что старшему Картеру вот-вот придётся отпустить своего мальчика на учёбу на целых девять месяцев.

— Пап, а почему отменили праздник шатров? Я бы хотел побыть с тобой в Гринчвилде… Ты бы показал мне твои любимые места!

— Одна из директрис — миссис Клиффорд — была против праздника в этом году. Где-то бесчинствует шайка преступников, которые решили называть себя последователями дьявольского палача, а Донелла очень обеспокоена безопасностью атенеума. Не принимай эти слухи слишком серьёзно, но не спорь с директрисой ни в коем случае. А в следующем году покажем друг другу любимые места, что скажешь?

Мальчик кивнул, крепче сжимая ладонь отца и уставился на толпу. Скотт потрепал сына по макушке и в очередной раз постарался смириться с тем, что ему придётся отпустить своё чадо в другой конец страны. Судорожно хватая носом воздух, мужчина повёл Брендона к красивой резной арке, на которой крупными красными буквами было выведено слово «Гринчвилд». Это был далеко не единственный способ, как можно было попасть в атенеум, но только Парламент позволял хабиталам попасть в волшебный мир. И здесь, в куче школьников и их родителей, мальчик наткнулся взглядом на Кэролайн, крепко вцепившуюся в руку матери.

— Привет, Кэр! — воскликнул Брендон, лучезарно улыбнувшись подруге, однако голос выдал его небольшой мандраж. — Готова к приключениям?

Кэролайн стояла среди кучи чемоданов и держала маленькую собачку шоколадного цвета в левой руке. Она тайно надеялась, что встретит Брендона, ведь это был единственный человек, которого она знала хотя бы по имени, не считая Фосети, о котором её новоиспечённый друг упоминал вскользь. Кэр чувствовала себя невероятно одиноко в толпе незнакомых детей, а неугомонный, независимый от внешних обстоятельств Картер придал ей в их первую встречу уверенности на весь оставшийся день.

— Брендон, привет! Познакомься, это Джон Дан, мой папа. — Высокий, плотного телосложения мужчина протянул шрамированную руку с длинными худыми пальцами, как у пианиста, сначала мальчику, а затем его отцу. — А это Мэри, моя мама. — Миссис Дан оказалась худой низкой женщиной со впалыми щеками и рыжими, как лесной пожар, волосами. Она приветливо улыбнулась мальчику и подала бледную миниатюрную, как у фарфоровой куклы, руку. — А вот Наполеон, — сказала девочка и указала на собаку, удобно расположившуюся на её руках. — Мама и папа отвезут его к бабушке.

Брендон умоляюще взглянул на отца, пытаясь вложить в свой взгляд как можно больше нежности. Мистер Картер был непреклонен по отношению к питомцам, хоть мальчик и приводил несколько лет всевозможные аргументы преимущества обладания домашним животным. Брендон неизменно слышал в ответ лишь фразу о том, что пока он не научится быть ответственным, даже рыбок ему не заведут, ведь он настолько увлекается своими шалостями, что иногда забывает даже поесть.

Брендону казалось это максимально нечестным. Мальчик был уверен в том, что будь у него хоть кто-нибудь, он непременно стал бы самым ответственным человеком на свете и посвятил бы себя этому животному полностью. Ну, почти полностью, ведь о себе и папе, о завтраках и соревнованиях помнить тоже надо. Он надул губы и взял полусонную собаку подруги в свои руки. Правда, уже скоро мальчик забыл о своей обиде, сосредоточившись на рассказах родителей Кэролайн.

За пару минут выяснилось, что Джон был пожарным. Брендон никогда не слышал о такой профессии, хотя его отец был достаточно известным писателем-иллюстратором и брал с собой сына в немагические города. Джон рассказал о первом пожаре, после которого и стал борцом с огнём. Он говорил, как в своё время спас маленького ребёнка от огня до приезда пожарных и именно тогда заработал шрамы, разбив кулаком стекло в детскую комнату. Мужчина рассказывал об этом, добавляя всевозможные метафоры взбудораженным голосом, и по глазам Скотта было понятно, над какой историей он будет работать в ближайшие дни.

Мэри Дан — худая женщина с чёрными большими глазами на бледном лице — оказалась хирургом, которая в своё время наложила швы на раны Джона. Она в основном молчала, а когда говорила о себе или слушала рассказы мужа, то смущённо улыбалась. Несмотря на маленькую худенькую фигурку и даже какую-то робость в движениях, глубоко в её взгляде затаилась воля и сила, которая так сильно нужна в такой ответственной профессии, о которой она, правда, не успела поведать, так как барьер, пропускающий учеников в Гринчвилд, наконец сняли.

И тут Брендон внезапно сорвался с места и убежал, крикнув Кэролайн: «Иди в сто шестнадцатую комнату, я скоро подойду!» После он унёсся в противоположном направлении, надеясь, что его отец не выложит из рюкзака прихваченные для будущих шалостей вещи. Девочка в это время попрощалась с родителями, сдерживая слёзы. Выждав несколько минут, пока толпа немного поредеет, она перешагнула порог, помахав родителям рукой в последний раз.

Большое пространство за аркой оказалось поделённым на многочисленные маленькие комнатки, в которых могло поместиться по несколько человек. Все ученики, которые собирались отправиться в атенеум, должны были разойтись по этим комнатам. Оттуда их спустя некоторое время забирали на станцию, находившуюся около одного небольшого городка, который располагался совсем рядом с Гринчвилдом. В узких проходах между рядами необычных телепортов толпилось столько учеников, что Кэролайн с боем прорывалась к сто шестнадцатой комнате, таща за собой огромные чемоданы.