Команданте Мамба (СИ) - Птица Алексей
Утром мы двинулись на город. Где-то около полудня, когда солнце стояло почти в зените, вдалеке появилась неровная полоска прибрежного города, если так можно выразиться про город, находящийся не возле моря, а возле большой реки. С каждой пройденной милей он приближался к нам, обнажая перед нами своё нутро. Первыми показались масличные пальмы, потом высокие хижины между ними, и самыми последними появились маленькие фигурки людей, заметавшиеся между хижинами и деревьями.
Как ни странно, нас заметили довольно поздно, а заметив, торопливо засуетились. Солнце давно перевалило зенит, когда мы подошли к городу, перед которым стало выстраиваться мое войско. На этот раз оно было более многочисленным, чем те, что я видел раньше. На беглый взгляд, в нём было около трёх тысяч вооружённых людей, но не все они были профессиональными воинами, далеко не все. И это сильно бросалось в глаза.
На этой стороне реки была довольно большая, хоть и примитивная пристань на коротких сваях, возле которой покачивались лодки. И стало уже заметно, как часть жителей спешно грузилась на лодки, чтобы переплыть на противоположный берег реки.
На это раз бой первыми начали не мы. Противоположная сторона, выпустив из своих рядов лучников и пращников, засыпала нас стрелами и камнями. Мои воины закрылись щитами. Я занял место в середине строя за сотней крокодилов, размещённых в центре. Носороги стояли слева, справа находились бабуины, которые даже сейчас выкрикивали в адрес горожан какие-то ругательства, ну и показывали им разные свои… места и… ну вы понимаете! С удивлением, в их рёве я стал различать знакомые слова: гады, сволочи, обезьяны, и это не считая русских матерных слов, значение которых они видимо, не совсем понимали, выступая сейчас в роли попугаев, но выговаривая эти слова с таким старанием и экспрессией, что я невольно зауважал их.
Возле меня стояли два барабанщика, готовые отбивать ритм наступления. Стрелы продолжали лететь в нашу сторону, как и камни, но я пока наблюдал за развитием дальнейших событий и ждал сюрприза, который могут преподнести нам горожане, но те, видимо просто тянули время, давая возможность сбежать своим семьям. Но это, в свою очередь не входило в мои планы, и я дал сигнал гепардам.
Вытянувшись в линию, гепарды выпустили залп стрел, потом второй, и ещё один, и в этот момент получили от меня команду к наступлению. Загрохотали тамтамы, отбивая ритм.
Обороняющиеся ещё продолжали падать от поразивших их стрел, а мои сотни уже двинулись в бой. Они всё больше и больше увеличивали шаг, а тамтамы всё убыстряли и убыстряли темп наступления. И горожане не выдержали и ринулись на нас в рукопашную.
Две волны схлестнулись друг с другом. Наша, закрытая круглыми щитами и выставленными навстречу врагу копьями с длинными кинжаловидными наконечниками, и пёстрая толпа сборной солянки чернокожих воинов, которые волею судьбы очутились на моём пути к вершине власти.
Крики ярости, ненависти и боли взмыли высоко вверх, заставив вздрогнуть всех, кто их слышал. Началась мясорубка. Несмотря на то, что горожан было в несколько раз больше, они все гибли на наших копьях, не в силах пробиться сквозь ряды моих воинов. Копья противников не пробивали наших щитов, а мечи пружинили, либо оставляли только порезы на многослойной коже щитов.
Втянув всю группу атакующих горожан и связав их ближним боем, я отдал команду на одновременный удар с флангов двумя моими сотнями, стоящими наготове в резерве. Хамелеоны, выскочив из-за спин бабуинов, обежали их и ударили по противнику справа.
Гепарды, воспользовавшись тем, что носороги были самыми сильными моими воинами и легко начали теснить горожан слева, обежали и тех, и других, и ударили практически сзади, атаковав в спину горожан своими дротиками, которые представляли собой усовершенствованную копию древнеримских пилумов.
Если бы нам противостояли профессиональные воины, пусть и африканцы, мы бы не смогли добиться столь лёгкой победы, но воинов было здесь едва ли третья часть.
И вот, не выдержав атаки с тыла и с фланга, а также одурев от крови, потерь и жары, то один, то другой горожанин начали вываливаться из подобия строя и обращаться в бегство. Этому постепенно последовали и остальные, и вскоре против нас оставались лишь немногочисленная кучка уцелевших горожан. Во главе их стоял мощный негр, вооружённый, как и я когда-то, хопешем, которым рубил направо и налево всех подряд. Благодаря его силе и отваге, оставшиеся воины еще пытались оказывать хоть какое — то сопротивление.
Надев череп крокодила, я поднял копьё и щит. И, раздвинув воинов из сотни крокодилов, выступил против него. Все расступились, освободив пространство между нами. Оскалив зубы, я опустил своё копьё с бунчуком из шкурок змей и шерсти носорога и ринулся на противника. Первый удар он отбил, и нанёс в свою очередь свой, который я ловко отбил щитом. Оставив копьё, я выхватил длинную каскару, и стал биться ею.
Мой противник был сильным и смелым воином, но моя каскара была смазана ядом и после нескольких полученных царапин, его движения замедлились, и я снёс его голову. Обезглавленный воин зашатался и рухнул навзничь, и в этот момент все его воины побежали, оставив за нами поле боя. Победа была безоговорочной.
Перед боем я предупредил всех своих воинов, чтобы при занятии города они занимались только грабежом, и никого не убивали, кроме тех, кто нападал бы на них с оружием. О женщинах я умолчал. Это было вынужденной мерой, воины месяц не видели женского тела, и мои требования всё равно бы не выполнялись, а так был шанс, что они удовлетворяться, и не будут заметать следы своего преступления, убивая женщин. Кроме того, я хотел захватить страну, а не сжечь её.
В общем, когда мы ворвались в город, представлявший собой крытые пальмовыми ветвями хижины на сваях, воины не буйствовали, и я повёл их в сторону речного порта. Но он был уже пуст.
Основная масса различных размеров лодок, плотов и лодочек, сделанных из цельного ствола дерева, находилась уже на противоположном берегу реки, и только несколько штук больших парусных лодок и один управляемый плот стояли посередине реки, удерживаемые брошенными якорями.
Оттуда с интересом наблюдали за нами, рассматривая в подзорные трубы, купцы, приехавшие торговать с народом банда. Там были как представители арабского народа, так и редкие гости в этих краях — европейцы, смотрящие на нас сейчас с нескрываемым удивлением.
Вволю насмотревшись друг на друга на приличном расстоянии, я разорвал визуальный контакт, и, убедившись, что ничего стоящего тут нет, увёл своих воинов грабить город и сгонять всех его жителей на окраину.
Мои воины не подвели меня. Никто из жителей города не пострадал, пострадали только женщины и их честь, если, конечно, она у них была. В принципе, большинство жительниц успели перебраться на противоположный берег, но и тех, кто остался, хватило для компенсации нашего воздержания и моральных издержек.
Собрав всех пойманных жителей, я произнес перед ними речь, объяснив, что они видят перед собой нового верховного вождя по имени Ван, а не какого-то там Уука. О своём прозвище я скромно умолчал. Мне, конечно, мало кто поверил, и это было отчетливо видно по скептически настроенным наивным лицам почти всех собранных мною негров. Но я не унывал, рассказывая в красках, какие кары им уготованы, если они не войдут добровольно под мое сильное управление.
Посчитав, что сказанных мною слов уже достаточно для понимания той ситуации, в которой они очутились, я приступил к практическим действиям. Действовал я согласно слогана: «Рассказ, показ, отработка». Показав действия моего любимого парализующего яда и некоторых других, но с более слабой концентрацией, я увидел страх в глазах зрителей, и распустил всех по домам, удовлетворённый результатом.
За ночь, мои воины успели отдохнуть, а большинство жителей спешно покинули город в неизвестном направлении. Утро встретило нас безмолвием опустевшего города, но нам это было безразлично, мы шли ускоренным маршем навстречу генеральному сражению, отягощённые хорошо пополненным запасом продуктов.
