Юсуп Хаидов - На семи дорогах
— А что ты называешь азбукой? Это такая толстая-претолстая книга?
— Еще толще чем эта, — с серьезным видом проговорил Веллек, указывая на подушку, на которую облокотился Худайберды.
— Ну, ладно, Веллек-мулла, — оборвал председатель. — Поболтали и довольно. А теперь давай-ка подведем итог, подсчитаем, сколько зерна, взятого взаймы у государства, мы роздали дехканам. На этом наши сегодняшние дела будут закончены, и можем спокойно идти спать.
—Зерно, зерно... — пробормотал Веллек, разглаживая складки потемневшей бумаги, и поправил фитилек сильно чадившей керосиновой лампы: в комнате не было ни одного окошка.
— Я слушаю.
— Вот тут, на этой бумаге, написано: тысяча килограммов, а мы получили всего четыре мешка,
— А дехканам сколько мы раздали?
— Сто ведер зерна.
— Что же тебя смущает?
— Я не понимаю, Худайберды-ага, что это за килограммы, — пожаловался Веллек.
— В следующий раз, когда будем получать зерно, попроси, чтобы его нам давали ведрами и подсчитывали ведрами. Тогда не собьешься, — посоветовал Худайберды.
Внезапно со двора донесся конский топот. Председатель и счетовод уставились друг на друга. Худай-берды на всякий случай бросил взгляд на прислоненную к стене однозарядную двухстволку. Подождав несколько мгновений, сказал Веллеку:
— Ну-ка, выгляни. Может, колхозная скотина сбежала?
Когда-то в детстве Веллек сильно упал и повредил себе ногу, из-за этого он и сейчас немного прихрамывал. Припадая на ногу, он выглянул в дверь и тут же отпрянул назад, позабыв притворить ее:
— Худайберды-ага!
— Что там?
— Нас окружают вооруженные всадники.
— Много их?
— Пожалуй, больше сотни. Что будем делать, Худайберды-ага?
— Иди сюда. Вот пустые гильзы, набивай их порохом. Только быстрее, быстрее, — торопил председатель.
Сам он вскочил, схватил ружье и, не теряя времени, направил его на дверь. Как только в проеме мелькнула тень, он нажал на курок.
Выстрел взметнул пыль у порога. Тень, появившаяся в дверях, исчезла, сместилась куда-то в сторону.
Трусливые бандиты, не решаясь ворваться в комнату, начали стрелять в проем двери.
Дом был заранее взят в кольцо, бежать окруженным было некуда.
Худайберды несколько раз прицельно выстрелил. В зубах он держал патрон и ловко заряжал ружье, не отводя взгляда от двери. Он готов был выстрелить в каждого, кто, набравшись храбрости, покажется в двери, с тем, чтобы тут же зарядить ружье.
— В гильзы клади побольше пороха, — сказал в короткую минуту затишья Худайберды, — а затыкай их послабее. Если так будешь делать — все будет в порядке. Прежде чем зайти сюда, им придется оставить голову во дворе.
— Трудно управляться?
— В умелых руках двухстволка лучше маузера, — сказал Худайберды.
Время от времени они обменивались для поднятия духа короткими фразами, продолжая оборонять вход в комнату.
Зять Бабакули стоял снаружи недалеко от двери, раздумывая, как лучше завершить затянувшийся штурм окруженного дома, в котором находились председатель со счетоводом.
Тем временем другие бандиты продолжали усиленно обстреливать дверь дома.
Приняв решение, зять Бабакули помчался куда-то и вскоре притащил охапку сухого камыша. Затем разжег его и забросил на крышу, где находилась копна верблюжьей колючки. Высохшая под солнцем, колючка быстро разгорелась. Повалил густой дым, сквозь который показалось густое пламя. Вокруг стало светло, как днем.
От жара пылающей копны начала разгораться плоская крыша дома. Из дверей показался дым. Поначалу слабый, еле заметный, он постепенно начал густеть.
— Если им жизнь дорога, они сейчас выскочат, —. крикнул какой-то бандит.
— Как только появятся, пригвоздим их к стене, — подхватил другой.
— Эй, председатель, ты уж извини нас, если мы причинили тебе неприятность, — воскликнул один из нападавших, вызвав общее веселье.
Один из бандитов выстрелил два раза подряд в проем двери, из которого клубами валил жирный дым, В ответ оттуда прогремел одиночный выстрел.
В этот момент с улицы прискакал всадник:
— К селу приближается конный отряд!
Услышав эту весть, бандиты вскочили на коней, пришпорили их.
Ходжанепес, поддавшийся общей панике, старался перебросить через седло Иламана, но это ему никак не удавалось. Бабакули и не думал помочь Ходжа-непесу.
Избиваемый Иламан брыкался и лягался, отбивался изо всех сил, стараясь вырваться из цепких рук Ходжанепеса. Наконец это ему удалось.
Скатившись с крупа лошади, Иламан упал в холодную, остывшую за ночь пыль и сразу вскочил на ноги.
Разъяренный Ходжанепес, размахивая плеткой, направил коня прямо на Иламана. Конь, бежавший рысцой, вот-вот должен был сбить Иламана, но он неожиданно взвился на дыбы и перепрыгнул через мальчика.
Когда Ходжанепес направил во второй раз коня на Иламана, он увидел все дальше и дальше удаляющихся товарищей. С другой стороны он услышал топот быстро приближающихся всадников.
Наспех оценив ситуацию, Ходжанепес решил дальше не связываться с Иламаном, оставил его в покое и, пришпорив коня, бросился догонять группу Бабакули.
Кто бежит, кто догоняет?
Стоя неподвижно посреди дороги, Иламан озирался по сторонам, некоторое время не зная, что делать. В это время приблизилась группа всадников и окружила его.
— Кто эти мерзавцы, которые бежали? — спросил один из них высоким голосом. Он был приблизительно одного роста с Иламаном, и лицо его было юношески гладким.
— Откуда мне знать, кто они? — пожал плечами Иламан. — Разве они мне скажут свое имя?
— А ты кто?
— Я внук Хаджи Тихого. Те, кто убежали, привезли меня сюда силой, а потом хотели куда-то увезти.
Невысокий всадник, расспрашивавший мальчика, остановил своего коня возле дородного человека с пышной бородой и красивой внешностью и что-то тихо сказал ему. Тот кивнул в ответ.
— Если ты внук Хаджи Тихого, то должен хорошо знать Койтен-горы, не правда ли? — сказал невысокий всадник.
Мальчик, прикусив губу, не произнес в ответ ни единого слова. Несколько мгновений он внимательно разглядывал человека на коне, который так уверенно обратился к нему, затем утвердительно кивнул.
— Ха, дайте этому пальвану коня! — распорядился невысокий всадник.
Видимо, он был командиром группы.
Кто-то из всадников, стоявших сзади, подвел за поводья коня Иламану.
Пышнобородый схватил мальчика за шиворот и, о легкостью приподняв, посадил на коня. При этом старая одежда треснула и разорвалась.
Всадник с пышной бородой выбросил клочок одежды Иламана, который остался у него в руке.
