Наталия Полянская - Нормандская лазурь
Женька возвратился через несколько минут, но в машину садиться не стал, заговорил с Ольгой через открытое окно у водительского места.
– Нужно искать гараж – так у них, похоже, называется авторемонтная мастерская. Мне рассказали, где ближайший, это неподалеку. Я схожу и приведу механика. Подождешь тут.
– Ага. Я пока Малиновскому дозвонюсь.
Женьки не было минут пятнадцать; за это время Ольга успела позвонить Никите ровно семнадцать раз, но ответа так и не дождалась. Точно, отключил звук и не увидит, что ему звонили, пока не выйдет из музея. Сам виноват. Подождет. Ольга не хотела признаваться себе, но ее радовала эта маленькая месть за проявленную ранее Никитой грубость.
От размышлений Ольгу отвлек возвратившийся Ильясов – причем возвратившийся не пешком. Женька выпрыгнул из подъехавшего грузовичка, что-то сказал его водителю, и тот с хмуро-деловитым видом принялся разматывать трос.
– Вот так. – Ильясов сел на водительское место и от души стукнул дверью непокорного «Пассата». Попробовал завестись еще раз, но не преуспел. – Сейчас Филипп отвезет нас в гараж, и там механики посмотрят, что случилось. Нику дозвонилась?
– Не-а, трубку не берет.
– Не потеряется.
– А говорят, немецкие машины надежные, – вздохнула Ольга. – Может, так случилось потому, что она прокатная?
– Не знаю. Вот ребята посмотрят и объяснят, а я тебе расскажу, что случилось. Если пойму, конечно. – Женька пятерней взъерошил короткие светлые волосы. – Они так изъясняются, что я половины не улавливаю.
– Зато вторую половину улавливаешь, – утешила его Ольга. – Механика вот привел. Я бы точно сидела и плакала, я и трех слов не знаю...
– Три-то знаешь, – развеселился Женька. – «Гарсон», «мерси» и «пардон».
– Ага. И еще: «Нужны Парижу деньги, се ля ви!»
– Пуркуа па, пуркуа па, почему бы нет?
Грузовичок отволок несчастный «Пассат» на соседнюю улицу, где действительно располагалась авторемонтная мастерская – гараж, как ее называли французы. Водитель грузовичка тут же полез под капот, а остальные механики, никаким другим делом, по всей видимости, не занятые, столпились вокруг и, судя по всему, начали давать советы. Французская техническая ругань звучала так восхитительно, что Ольга не выдержала, вылезла из машины, состроила глазки ближайшему молоденькому механику и выдала единственную имеющуюся в арсенале фразу:
– Bonjour, ça va?[6]
Парень слегка обалдел от такой лингвистической атаки и, широко улыбаясь, затрещал что-то в ответ. Ольга улыбалась в ответ и важно кивала, гадая, не рассказывает ли ей сейчас этот прекрасный француз о принципе починки немецких машин в отдельно взятом нормандском городе. Или же это комплименты? Второе приятнее, чем пространная речь об аккумуляторе.
В аккумуляторе, кстати, и оказалась проблема. Чудесный механик поколдовал над ним, и машина – вот те на! – завелась.
– И что это было? – спросила Ольга у Женьки. Тот отмахнулся – дескать, позже объясню, – и продолжил разговаривать с механиком, кажется, переспрашивая. Автоангел хмурился и что-то втолковывал Женьке.
Тут-то и позвонил Малиновский.
– Заблудились?
– Обижаешь, начальник, – сказала Ольга. – У нас машина сломалась, а я тебе уже позвонила пятьсот раз.
– Я только из музея вышел. Как – сломалась?
– Не заводилась. Но уже починили.
– Раз починили, езжайте сюда.
– Эгоист ты, Никита. Мог бы и посочувствовать.
– Я сочувствую, но у меня ноги отвалятся.
– Сам виноват, – уведомила его Ольга. – Сейчас приедем.
С механиками прощались долго, задушевно, с целованием ручек даме и тихим расчетом за починку. Наконец Женька сел за руль, Ольга загрузилась на штурманское место, и отчалили.
– В чем была проблема?
– Ты знаешь, я не совсем понял... – Женька хмурился. – Но выходит, будто мы сегодня просто всю преступность приманили. Некоторые машинные воры так действуют – что-то творят с аккумулятором, а потом, пока машина обездвижена, грабят. Чемоданы вытаскивают из багажника... Обычно такие воры сами на машинах, и нужно, чтобы ограбленные туристы не могли организовать погоню.
– А наши-то чемоданы на месте? – перепугалась Ольга.
– Все в порядке, я посмотрел, пока ты кокетничала, – засмеялся Женька. – На месте. Мы довольно быстро с тобой вернулись, времени не хватило.
– И теперь нужно заявлять в полицию?
– Нет. Как их искать-то? Ничего не пропало, так и рассказывать не о чем.
– Все как у нас, – вздохнула Ольга. – Вас убьют – вот тогда и приходите... Давай, Женька, побыстрее поедем. Малиновский там на стоянке торчит, голодный, уставший и злой.
Никита выгнал Ильясова с водительского сиденья, выслушал короткий отчет об обнаглевшей французской мафии, сел за руль и в два счета довез всех до гостиницы. Отели подбирала Ольга, руководствуясь Никитиными грандиозными планами по осмотру военных реликвий, а также подозрением, что в знаменательные дни высадки в самом городе будет не протолкнуться. Поэтому выбранный ею отель «Auberge de la Mue» – здание позапрошлого века, чью историческую ценность как-то умудрялись не нарушать евроремонтом, – располагался в десяти минутах езды от Кана и пляжей. Однако и в нем было полно народу. В вестибюле целая толпа американцев осаждала стойку, и пришлось подождать. Наконец выдали ключи от комнат: мужчины жили в двухместном номере, Ольга тоже, но в одиночестве.
– Поужинаем здесь или поедем в Кан? – спросила она уже в коридоре второго этажа.
– В Кан, – немедля откликнулся Женька. – Вечерний город, красота...
– Ему кадров не хватает, – с усмешкой объяснила Ольга Никите. – Фотографы очень жадные. Тогда обратно ты за рулем, Женечка.
– Да без проблем.
– А если снова мафия?
– Бомба два раза в одну воронку не падает, – сообщил Никита.
– Ну, тебе, Малиновский, верить можно...
Перспектива хорошо провести вечером время заставила всех поторопиться. Через полчаса после заселения все трое уже спускались в холл, причем Ольга не упустила возможности выгулять купленное в Москве платьице – какая женщина такую возможность упустит?
В Кане к вечеру народу еще прибавилось, и отыскать свободный столик в ресторане оказалось довольно большой проблемой. Однако через некоторое время нашлось премилое заведение в квартале Вогё, с полосатыми скатертями, фонариками на веранде и меню, похожим на первое издание Библии – по толщине. Женька, прочитавший путеводитель от корки до корки, начал уговаривать приятелей попробовать «трип».
– «Трип» – это по-английски «путешествие», – сказала Ольга.
– «Трип» – это потроха, – разочаровал ее Ильясов. – Из желудков жвачных животных.
– Фу, – Ольга улыбнулась официанту, кудрявому молодому человеку, поджидавшему у столика, и ткнула пальцем в какую-то там говядину: – Мне вот это, пожалуйста. Bitte[7]. Ой...
