Георгий Брянцев - Тайные тропы
— Берлина русским не видать, до этого дело не дойдет, — сказал молодой Юргенс, запихивая в рот паштет.
Отец бросил на него неодобрительный взгляд, как бы говорящий: «Этакий болван, а берется рассуждать!», и болезненно поморщился.
Такая же гримаса появилась на лице отца, когда обер-лейтенант пытался обосновать позиции Чан Кай-ши и генерала де Голля.
После сытного обеда друзья получили возможность прослушать несколько музыкальных пьес в исполнении госпожи Юргенс.
Она играла так долго и так энергично, что у Никиты Родионовича разболелась голова.
Выручил всех молодой Юргенс. Усевшись в угол дивана, он вскоре уснул и стал сладко посапывать носом.
— И всегда так, — пожаловалась супруга Юргенса. — Стоит мне начать играть, как он засыпает.
— Значит, музыка действует успокаивающе на его нервы, — заметил Юргенс и, подойдя к жене, поцеловал ее в лоб. — Отдыхай и ты, а мы поговорим о делах. — И он пригласил друзей в кабинет.
Первым долгом Юргенс поинтересовался, довольны ли Ожогин и Грязнов полученными продуктами и в чем они ощущают нужду.
Друзья никаких претензий не имели.
— Отлично, — кивнул головой Юргенс. — Будем считать, что этот вопрос улажен, и обсудим остальные. Вы рацию сдали?
Ожогин ответил, что сдадут завтра. Юргенс подчеркнул, что сделать это надо обязательно: полученные знания достаточно закреплены практической работой и перерыв в несколько месяцев не сыграет никакой роли.
Далее Юргенс разъяснил, что по прибытии в Россию они получат возможность как следует отдохнуть до той поры, пока не явится уполномоченный и не назовет пароль. Кто он будет, не важно. Юргенс уверен, что они не подведут его и останутся верны общему делу. Если каждый из них троих покажет себя на работе, все устроится лучше, чем они предполагают. Но предательства немцы не потерпят. Обмануть их невозможно.
— По-моему, на эту тему, господин Юргенс, нет надобности распространяться, — прервал Никита Родионович шефа.
Юргенс улыбнулся.
В конце беседы он выдал друзьям деньги и предупредил, что теперь, по ходу событий, придется встречаться редко.
— Жду вас ровно через десять дней в такое же примерно время, — заявил он при расставании.
15
Подходил к концу март. По утрам низко по земле стлался туман. Он подкрадывался к городу с луговой, северной стороны и уползал к леску. К полудню обычно прояснялось, и в разрывах туч мелькало уже по-весеннему чистое, веселое небо. Грачи с деловитым видом хозяйничали в еще оголенных парках и садах. Беспокойные воробьи копошились на дорогах.
— Хочу поздравить вас, товарищи, с весной, — произнес Гуго Абих, входя в комнату.
Гуго всегда приносил с собою новости. Сегодня в его руках была газета.
— «Общее военное положение резко изменилось в неблагоприятную для нас сторону в результате успешного советского наступления из предмостного укрепления Баранув», — прочел он. — Рассказывают, что Геббельс обещает в случае катастрофы пустить себе пулю в лоб.
— Только себе? — спросил Альфред Августович.
— Думаю, что его примеру последуют и другие.
— Я не прочь побывать на их похоронах! — рассмеялся Вагнер.
— Есть и еще одна новость, — сказал Гуго, — на этот раз специально для наших русских товарищей. «Сегодня ночью преждевременно скончался офицер разведывательной службы господин Карл Юргенс…»
— Кто? — почти вскрикнул Ожогин.
— Карл Юргенс, — улыбаясь, повторил Абих.
Все удивленно переглянулись. Никита Родионович почти выхватил газету из рук Гуго, прочел объявление про себя, потом вслух и застыл в недоуменной позе:
— Что за чертовщина… Неужели он? Андрей рассмеялся:
— Мы с вами, Никита Родионович, всех пережили: и марквардтов, и кибицев, и юргенсов, и гунке…
— Как же это так? — Никита Родионович задумался и, словно рассуждая с самим собой, медленно произнес: — В этом много непонятного. Как хотите, мне даже не верится, что речь идет о нашем шефе. Может быть, на тот свет отправился его однофамилец?
— А что, если сходить? — предложил Алим.
— Куда? — спросил Абих.
— К нему, в особняк.
Ожогин встал и взволнованно заходил по комнате. Объявление о смерти Юргенса спутало все карты. После долгой, напряженной работы друзья остались «у разбитого корыта». Все их шефы или сбежали, или арестованы, или умерли. К городу приближались американские войска. Они уже вошли в Кельн.
«Все рушится, и им теперь не до нас», — подумал Никита Родионович. Однако мысль о том, что объявление в газете не имеет отношения к их шефу, заставила Ожогина согласиться с предложением Алима и пойти в особняк.
У парадного подъезда резиденции Юргенса стояли два камуфлированных лимузина. Это было необычно: прежде машины никогда не задерживались у подъезда.
Служитель, впустивший Никиту Родионовича, казался растерянным.
— Вы слышали? — спросил он Ожогина.
Никита Родионович ответил, что узнал из газеты, но не поверил и пришел лично убедиться.
— Смерть никого и никогда не обманывает, — многозначительно произнес служитель и сокрушенно покачал головой. — Пойдемте, я вас проведу. Может быть, вы понадобитесь.
Мрачный зал был пуст. Из кабинета доносились сдержанные голоса. Ожогин постучал в дверь. Мужской голос разрешил войти.
Первое, что бросилось в глаза, — открытый стенной сейф, зияющий, точно черная яма. На полу около него лежали вороха бумаг в папках, в свертках. Два гестаповца — один уже знакомый друзьям майор Фохт — хозяйничали в кабинете. Майор перелистывал у стола пачку каких-то бумаг, а его коллега, сидя сбоку, писал под диктовку. Видимо, производилась опись бумаг.
— А-а, господин Ожогин! — фамильярно обратился майор к вошедшему. — Вы не можете пролить свет на эту темную историю?
— Я только что узнал об этом из газеты, — ответил Никита Родионович.
— Поздновато, поздновато… Но лучше поздно, чем никогда.
Ожогин осмотрелся.
— Что произошло? — обратился он к майору. — Если, конечно, не секрет.
— Вы знакомы с расположением комнат? — спросил Фохт вместо ответа.
Никита Родионович утвердительно кивнул головой: он бывал у Юргенса не раз и хорошо знает его дом.
— Пройдите в спальню, — сказал майор, — жена все расскажет, — и почему-то рассмеялся.
В спальне Ожогин застал жену и сына Юргенса. Госпожа Юргенс поднялась гостю навстречу, а сын продолжал сидеть на диване с книгой в руках.
— Кто бы мог ожидать… — произнесла госпожа Юргенс и закрыла лицо носовым платком. — Кто бы мог подумать… Нет, я не переживу Карла! У меня не хватит сил…
