Сиротка для дракона. Боевой факультет - Наталья Шнейдер
По залу пробежал шум.
— Да, эти названия по-прежнему используются для простоты, но на самом деле нет никаких отдельных стихий. Есть только магия и разные формы ее проявления. К слову, именно доказательство этого — главная заслуга помянутого сегодня Ингрэма Соммера. После чего он смог посмотреть на накопленные к тому времени знания под другим углом, заново осмыслить их и создать теорию магии такой, какой мы знаем ее сейчас.
Декан говорил и говорил. Ему не надо было требовать внимания или призывать к тишине — и без того аудиторию заполнял только его голос да скрип перьев. Удивительно, но даже я успевала записывать основные тезисы, попутно обдумывая их. И звонок к окончанию пары оказался полной неожиданностью.
— Домашнего задания не будет, — сказал Рейт прежде, чем покинуть аудиторию. — Но настоятельно советую вам вечером перечитать сегодняшние записи, чтобы они уложились у вас в голове. Теория магии на самом деле очень проста…
Кто-то засмеялся.
— …потому что очень логична, — продолжал декан, словно бы не услышав. — Вам не нужно зубрить, нужно понять закономерности. На эти закономерности вы так или иначе будете опираться все оставшееся время учебы. Один пробел — и непонимание будет накапливаться снежным комом. Поэтому, повторюсь, советую вам перечитать и уложить в голове все услышанное сегодня. Свободны.
В столовую мы шли всей толпой. Я подумывала было улизнуть, чтобы заскочить к портнихе перед обедом, но вспомнила, что пока не стоит ходить одной, а парням там делать нечего. После обеда попрошу Дейзи или Селию меня проводить. До чего же неудобно быть единственной девчонкой на курсе! Пожалуй, стоит познакомиться с девушками с других курсов. Раз уж нас так мало, надо держаться вместе.
— Эй, парни, вы что, вскладчину ее пялите? — крикнул кто-то, когда мы проходили мимо корпуса целителей.
Зен сжал мой локоть, переглянулся с братом.
— Да он никак бессмертный, — ехидно протянул Зак.
— Сейчас проверим. — Феликс оторвался от остальных, за ним шагнули близнецы.
Шутник попятился, трое, что хохотали рядом с ним, тоже оборвали смех. Когда от толпы отделились и Дамиан с Себастьяном, четверка целителей поспешила к дверям корпуса. Я посмотрела, как они семенят, пытаясь сохранить остатки достоинства, и хихикнула. Кто-то из наших засмеялся, кто-то засвистел, кто-то заулюлюкал.
— А ты ничего так, хоть и барышня, — сказал русоволосый парень, и я узнала его — тот, кто не хотел раздеваться при девчонках.
— Спасибо на добром слове, — хмыкнула я. Добавила, обращаясь к вернувшимся: — И вам спасибо.
— Ерунда, — пожал плечами Себастьян. — Кто обидит одного боевика — обидит всех.
Когда мы ввалились в столовую, она уже была заполнена. Проходя мимо проема в зал для богатеньких, я заметила знакомые рыжие локоны.
— Парни, идите, — сказала я. — Мне тут кое с кем переговорить надо.
— Уверена что помощь не нужна? — поинтересовался Зен.
— Нет. Бабский язык вам не укоротить.
На самом деле я тоже не была уверена, что мне это удастся. Но подличать исподтишка я никогда не умела, а оставлять выходки Корделии без внимания больше было нельзя.
Часть парней с нашего курса тоже зашли в зал для богатых, начали рассаживаться за столами, около которых тут же нарисовались подавальщицы. Я же двинулась туда, где Корделия щебетала с двумя барышнями, спиной чувствуя взгляды. И пока я шла, казалось, исчез монотонный гул зала, оставив только один звонкий голосок, потускнел мир, сузившись до одного прелестно-кукольного личика.
Я замерла у стола, борясь с желанием взять Корделию за затылок и сунуть лицом в тарелку с кушаньем, каким бы то ни было. С ней одной я справлюсь без труда, и двое, что сидят рядом, не помешают. Но тогда это я прослыву ненормальной, которая накинулась на милую барышню ни за что ни про что, не иначе из ревности. Хотя, как ни странно, именно ревности я и не испытывала. Родерик сказал, что все в прошлом. Либо я верю ему, либо наши отношения на самом деле не отношения, а непонятно что.
Пока я боролась с собой, меня заметили. Подружки Корделии перестали щебетать, одна даже отодвинулась вместе со стулом и заозиралась по сторонам. Нехороший, видимо, был у меня взгляд.
— Ты заблудилась, милочка? — пропела Корделия. — Зал для нищебродов в другой стороне.
— Нет, я попала куда надо. Скажи, пожалуйста, ты всех по себе судишь или только я удостоилась такой чести? — Она открыла рот, но я перебила, повысив голос: — Так если хочешь попробовать с близнецами, спроси у них. Они парни добрые, может, пожалеют и снизойдут.
Кто-то ахнул, кто-то хихикнул. Корделия, надо отдать ей должное, не переменилась в лице.
— Ты перезанималась, милочка? Конечно, таким, как ты, с непривычки тяжко, можно и рассудка лишиться от натуги.
— Подумай еще вот о чем, — так же громко и отчетливо, как до того предложила ей попросить близнецов, сказала я. — Сколько парней с целительского факультета, поверивших сплетне о моей доступности, попадут к твоим будущим коллегам с яйцами всмятку?
Наверное, надо было выбирать выражения поизысканней, но на этом поле — изящных бесед, где каждое слово источает яд, — Корделия явно была сильнее. Значит, все что мне оставалось, — быть собой. Плохо образованной «девкой», грубой и невоспитанной, которая, если что, может и по морде засветить. Или по яйцам.
— И сколькие из пострадавших, поняв, что их сознательно обманули, просто чтобы подгадить другой барышне, захотят поквитаться?
Стало тихо или это шум крови в ушах заглушил другие звуки? Что ж, надеюсь, что, если Корделия не внемлет, меня услышало достаточно парней, способных задуматься — а стоит ли рисковать самым дорогим?
Кто-то мягко взял меня за плечи.
— Хватит, Лианор, — сказала Селия, отодвигая меня в сторону. — Тебя Корделия вряд ли поймет. Я поговорю с ней на доступном ей языке.
Она выдвинула свободный стул. Подружки Корделии молча испарились. Сама она дернулась, но за ее спиной, придерживая спинку, нарисовались еще
