Борис Мариан - Ночной звонок
Новый начальник и этого удовольствия лишил. Игнатьев сам был свидетелем. Увидев, что Миронов надевает хромовые сапоги, фуражку с «кокардой», майор брови приподнял:
— Ты куда, сержант?
— Да так, по улице прогуляться, товарищ майор.
Из вежливости он чуть расправил спину, окинул себя влюбленным взглядом.
— Окончится война, тогда и прогуляешься. Ты, сержант, на концерте был… Не запомнил ли, случайно, о чем пело трио девушек?
— Запомнил. Хороший номер.
— Вот после войны и прогуливаться будем. Хоть с утра до утра. А сейчас иди сушить снимки вместе с Цветковой.
— Есть снимки сушить! — упавшим голосом проговорил Миронов.
«Вот момент, когда можно лучше всего расположить к себе сержанта», — подумал Игнатьев. Вслух заметил:
— А почему и не погулять, товарищ майор, если срочной работы нет? Особенно вечером. Я бы тоже не отказался…
Майор Спасов даже рот раскрыл от удивления. Этого он никак не ожидал от подтянутого и исполнительного старшины.
— Ну уж. Вот что… Отставить разговор! Занимайтесь делом. Это лучше.
— Есть заниматься делом, товарищ майор! — отчеканил старшина и подмигнул Миронову: ничего, мол, хорошего не жди от такого начальника.
Но однажды случилось нечто не совсем обычное.
Самый молодой работник в фотоотделении — юркий старшина по прозвищу Штурманенок (фамилии его, пожалуй, никто и не знал) вдруг ни с того ни с сего бросил дешифровать фотосхему.
— Игорь, — повернулся он к Весенину. — Тут немного, закончишь сам, а я пошел.
И, не спрашивая разрешения, стал собираться: натянул унты, вытащил из-под матраца шлемофон, прицепил на ремень кобуру с пистолетом. На его сборы никто, кроме изумленного майора Спасова и Вознесенского не обратил внимания. Начальник молча наблюдал за всем происходившим, а потом скомандовал:
— Отставить!
Все от неожиданности бросили работу. Штурманенок завертел головой по сторонам: к кому, мол, относится команда начальника?
— Вам говорю «отставить», старшина. Куда это вы наряжаетесь? По селу красоваться? Девочки на шлем не клюнут. Садитесь за работу.
— Я быстренько слетаю, товарищ майор. Мне нельзя задерживаться — задание сорвем, — сказал Штурманенок.
Карие простодушные глаза паренька вот-вот, казалось, наполнятся слезами. Старший сержант Весенин подошел к начальнику:
— Товарищ майор, разрешите ему уйти. Он у нас летает за стрелка; бывает, и на фотографирование летает, там уж за штурмана. Сегодня девятнадцатый вылет у него.
Майор удивленно взметнул брови.
Удивительна была судьба этого паренька. Попав в авиачасть, он все свое свободное время пропадал на аэродроме: помогал оружейникам заряжать пушки, выспрашивал механиков и пилотов о приборах. Потом как-то попросил, чтоб разрешили слетать за стрелка, другой раз — на фотографирование. Потом уж и сами командиры эскадрилий, если выбывал из строя воздушный стрелок, звонили в фотоотделение и просил отпустить Штурманенка на вылет. И уж потому только, что ему и девятнадцати лет не было и что он был небольшого роста, само собой прикипело к нему прозвище Штурманенок. А у Штурманенка этого были внимательные глаза, живой, проницательный ум, и случалось, что там, где и Весенин ничего не мог найти, разыскивал Штурманенок. Так просто штурманенок стал Штурманенком, вроде второй фамилии приросло это к нему, а потом и звание старшины пришло.
Когда после очередного вылета ребята из фотоотделения спрашивали его: «Ну как, страшно?», он подергивал плечами и, глядя на них просветленными глазами, вздыхал: «Поначалу страшно, а потом ничего — привыкаешь».
Медалей и орденов он никогда не носил — стеснялся; кобуру с пистолетом носил лишь на вылет, шлемофон, подаренный командиром полка, всегда прятал под матрац. Всем этим богатством Штурманенка пользовался Миронов. Жаль, меховые унты на богатырские ноги Миронова не налезали, а то бы он и в них пофорсил.
И вот теперь, столкнувшись со Штурманенком, майор оказался в явном затруднении. Не отпустить старшину — сорвешь, чего доброго, вылет; разрешить — значит, выпустить из подчинения. Он еще раз оглядел переминавшегося с ноги на ногу паренька. Посмотрел на Игнатьева, как бы молчаливо спрашивая его: как, мол, тут быть?
— Как твоя фамилия? Убьют, так и не узнаем, чей ты.
— Челышев. Борис Челышев. Отца звали Дмитрием. Только меня не убьют, товарищ майор.
— Заколдован, что ли?
— Я же маленький. Меня из-за брони не видно. Если «мессер» налетит, я его не подпускаю — с длинной дистанции бью, а уж если близко вынырнет, так чуточку пригибаюсь и с короткой палю. — И Борис широко улыбнулся.
— Ясно. Унты для чего натягиваешь? Лето ж. И там, наверху, тоже жарко…
— Жарко. Лето и на небесах. Или в небесях. А унты… Для фасону. Интересно мне в них. Словно я заправский пилот. Или штурман. Жаль, что вот ростом не вышел, а то другой профессии я бы для себя не пожелал, Только в небе летать. Это же… Это же потрясающе!
— Н-да, — только и промолвил начальник, ни разу еще не летавший на боевое задание. И, обратись к Штурманенку, скомандовал:
— Хорошо, старшина, иди. Впрочем, и я пойду. Сам аппарат тебе поставлю. Чтоб сработал на пять. Весенин, за меня останешься!
9
Шумно в день полетов на полевом аэродроме. С рассветом мотористы расчехляют самолеты, механики прогревают моторы. Неповоротливыми жуками ползают от самолета к самолету бензозаправщики. В сопровождении оружейников, обвешанных пулеметными лентами, катятся тележки с авиабомбами. Сердито ревут моторы, им вторят крики людей — приказания, просьбы, бывает и ругань. Вот первый самолет, оставляя за собой шлейфик клубящейся пыли, резво побежал по взлетной полосе.
Майор Спасов установил в аппарате кассету, заряженную высокочувствительной пленкой, вылез из тесной кабины. Штурманенок вертелся возле летчиков, уточнявших по картам маршрут полета.
— Аппарат проверили? — обратился к Спасову командир эскадрильи. — Задание ответственное: для артиллеристов заснимать будем. Проверьте еще раз. А я Штурманенку сам в воздухе команду дам, когда включать. Эй, старшина, пойди-ка сюда!
Через четверть часа два штурмовика поднялись в воздух. С другого аэродрома подошли две пары истребителей сопровождения. Штурмовики сделали круг, и вся шестерка легла на курс.
— Через сорок минут вернутся. — К Спасову подошел полковник Юрганов. — Товарищ Спасов! До вечера успеете обработать фильм и схему изготовить?
— Успеем. Постараемся.
— Утром надо на передовую отправить. Завтра артподготовка и, видно, наступление на одном из участков… Может, разведка боем.
