И. Глебов - Подвиг продолжается
Вроде бы даже и некоторая неохота и усталость слышится в этих словах. Не спросишь — и совсем можешь пропустить самые острые, волнующие подробности. Может, и впрямь устала она от возни со всеми этими «буйными»?
Но чем лучше узнаешь Раису Сергеевну, тем очевиднее истинная причина этой кажущейся сдержанности, суховатости в рассказе. Подлинная заинтересованность немногословна. Особенно, если речь идет о таком тонком предмете, как человеческая душа. Просто эти люди, по-настоящему преданные труднейшему делу воспитания, боятся всякой фальши, сладенького сюсюканья или парадной шумихи.
Но зато, когда зайдет речь о письмах, даже Раисе Сергеевне трудно удержаться от воспоминаний. Слишком дороги они, эти письма. Наивные и полные глубокого, пережитого чувства, коротенькие и длинные.
«Привет из Палласовки!
Здравствуйте, Раиса Сергеевна. Получила ваше письмо, за которое большое спасибо, а также большое спасибо за портреты артистов. Я их собираю, а у нас их не продают. Раиса Сергеевна, я думаю летом приехать к вам. Тогда я вам все расскажу про себя, почему я уехала из дому, я думала, так будет лучше, а оно оказалось не так. Я обязательно расскажу всю правду, как приеду. Мама моя очень рада, что вы пишете мне письма. Привет вам от мамы, папы, дедушки, бабушки и от брата моего Пети. Раиса Сергеевна, если у вас когда-нибудь будет отпуск, то приезжайте к нам в Палласовку, т. е. к нам домой в гости. Мы все очень вас просим...»
— Галя Воробьева, — едва прочитав первые строчки, говорит Раиса Сергеевна. — Недавно ей уже шестнадцать исполнилось. А к нам в гости пожаловала тогда налегке. Даже без паспорта, не имела еще. Потянулась за подружками. «Заняла» дома денег и уехала потихоньку после восьмого класса из Палласовки в Волгоград. Родители кинулись, конечно, искать. Нам телеграфируют. Знаете, где мы ее нашли? В поликлинике. Она пришла туда на врачебную комиссию, хотела оформляться в строительное училище. Ну, с Галей было нетрудно. Побеседовали — и все стало на свое место. Продолжает прекрасно учиться, кончает десятилетку.
Вот Валерка Агапов — это уже другое дело. Трудная судьба, изломанная душа. Как просто бывает нанести и как трудно потом лечить такие раны.
Валерку привели в детскую комнату милиции. Совсем большой, рослый, казалось, почти взрослый парень. И совсем неожиданно по-мальчишески спросил:
— А у вас поесть негде?
«Не привык, видно, подолгу голодать, — поняла Раиса Сергеевна. — Значит, недавно из дому ушел. Что же заставило его?»
Детство Валерия складывалось счастливо и безоблачно. Любящая мать всячески опекала и ограждала сына от малейших забот и тревог. И вот пришло несчастье. Умерла мать. Холодно и одиноко показалось в детском доме. Сбежал. Вернули. Снова сбежал. Начались вояжи по городам и станциям. Прервала их милиция. Так Валерка познакомился с трудовой колонией. Но, видно, подрос он уже несколько к этому времени, поумнел. Стал учиться, примерно работать. Завоевав хорошую репутацию, стал просить отпустить его из колонии:
— Я к родителям поеду.
— А разве они у тебя есть, родители?
— Да, отец в Волгограде.
Так Валерий очутился в Волгограде. Радостно билось маленькое сердце при встрече с отцом, инженером крупного завода. Но ненадолго хватило тепла в другом сердце, видимо, лишь по ошибке носящем название отцовского. Новая мама не захотела видеть в своем доме Валерку. Утром, когда проснулся Валерка, родитель стыдливо сунул в задрожавшую мальчишескую руку смятую трехрублевую бумажку.
— Ты уж как-нибудь сам живи....
Конечно, может быть, и надо было бы призвать Валеркиного отца к ответу, заставить его приютить сына. Но вряд ли нашел бы парнишка в этом доме то, в чем нуждался больше всего, — человеческое тепло и участие. Появился у Раисы Сергеевны еще один «сын», почти ровесник ее собственному Володьке. Она помогла шестнадцатилетнему Валерию устроиться на работу. Вместе сидели и над первой зарплатой, планируя, что купить на нее Валерию.
Все, казалось, наладилось, парень становится на ноги. Но пришла весна, и снова потянуло беспокойную душу Валерия мечта о путешествии. Стал проситься на строительство в Сочи.
С легким сердцем отпускала его Раиса Сергеевна в эту дорогу. Понадеялась, что и там встретятся парню на пути хорошие люди, поддержат, не дадут оступиться вновь. Но... не сбылись надежды. И сидя теперь подолгу над грустными письмами Валерия, Раиса Сергеевна думает вновь и вновь:
«Как все-таки много зависит в судьбе маленького человека от нас, взрослых. Как необходимо быть не только чутким и понимающим, но порой просто внимательным. Ведь именно людское невнимание усугубило то, что Валерий в результате нелепой истории совершил преступление».
Она верит, что будет еще, будет у Валерия настоящая, светлая жизнь. Луч тепла, однажды зароненный в его душу, уже всегда будет греть ее, не даст зачерстветь...
«Здравствуйте, Раиса Сергеевна!
Да, сейчас я жалею, что не дорожил раньше свободой. Но срок мне дали еще небольшой — три года, несмотря на то, что моя статья гласит от 6 до 15 лет... Я много думаю сейчас. И я пишу откровенно вам. Эта была последняя ошибка в моей жизни. Хватит. Буду человеком. Учусь я хорошо, работаю тоже хорошо... Пишите мне, Раиса Сергеевна».
Есть еще одна причина, которая помогает Раисе Сергеевне забывать и об усталости, и о счете времени в хлопотливой и беспокойной ее работе. Это то, в чем тоже на собственном опыте убедилась она: только зло может породить зло, доброта же и участие, к человеку всегда вызовут в нем желание оплатить тем же. Ведь кто ходит сейчас в первых, лучших помощниках Раисы Сергеевны — общественных инспекторах, дружинниках детской комнаты? В немалом числе те, кто несколько лет назад стоял в этой же самой комнате, низко опустив голову, потому что не по доброй воле пришел сюда. Но зато потом...
Об одной такой истории, пожалуй, лучше всего мог бы рассказать рослый смуглолицый парень, что сидит теперь часто рядом с Раисой Сергеевной за ее рабочим столом, — Виктор Свищев.
Охота к перемене мест овладела Витькой в весьма юном возрасте, когда мать привезла его из бабушкиной деревни в город. И с тех пор, едва пробуждалась весна, юный путешественник садился на поезд и ехал в деревню. Так и познакомился он впервые с Раисой Сергеевной в вокзальной сутолоке. Сколько раз пришлось тогда Забровской работать на два фронта: успокаивать плачущую Витькину мать и в то же время мучительно искать причину Витькиного упорства. Привязываясь постепенно к городу, парнишка привязывался и к ней, к женщине, которая всерьез хотела понять его душу. Прошло время, и проблемы Витьки Слащева не стало. А однажды он сам, без вызова пришел сюда.
