И. Глебов - Подвиг продолжается
На строительный участок Волков пришел к обеденному перерыву. Пришел побеседовать. Впрочем, когда он читал лекции, то и они выглядели, как беседы.
— Сидите, обедайте, — говорил он рабочему, смущенно укладывающему принесенный из дома обед обратно в кошелку. — Разговор еде не помеха.
Волков говорил о случаях судебных ошибок, о том, как трудно бывает порой следователю увериться в своей правоте, как велика опасность наказать невиновного и упустить преступника. Затем Анатолий поведал грустную историю об их товарище, обвиненном в воровстве муки.
Рассказ произвел впечатление. Парня жалели, утверждали, что бесхитростный он, надежный. Но определенного никто ничего сказать не мог. С тяжелым сердцем уходил Анатолий от строителей. Неужели пойдет паренек под суд?
...Впрочем, когда собирался домой, в дверь постучали. Вошел спутник подозреваемого парня.
— Там, на участке, промолчал... Стыдно было, товарищи не простили бы... А здесь скажу: все было так, как паренек говорит. Я старика пожалел: он мне чуть ноги не целовал. Дескать, молодому ничего не будет, а у меня семья, дети... Нужда толкнула... Век не забуду... Ну, я и... раскис. А сам чувствую, что не могу жить спокойно, если невинного осудят...
Да, интуиция следователя — великое дело, если опирается на доверие к коллективу, к людям.
Кстати сказать, подлинный преступник воровал вовсе не из нужды. В квартире — дорогие вещи. В сарае — краденые строительные материалы. Дом, что называется, полная чаша. Настоящим кулаком и прохвостом оказался этот «отец семейства». Разоблачили и сторожа, стоявшего у вагона: это он способствовал краже муки. Оба преступника понесли заслуженную кару.
«Безнадежное» дело
Кому из юристов не приходилось сталкиваться с так называемыми «безнадежными» делами. Кто не старался отпихнуть от себя подобные дела: ведь чем их больше, тем хуже показатели работы.
И Анатолию настоятельно советовали:
— Не берись. На весь отдел пятно положишь, показатели снизишь. Не берись.
Не послушался, взялся. И теперь сидел в отделе кадров двух крупнейших в районе заводов и выписывал фамилии и адреса всех командированных сюда за год.
Дело началось с пустяка. Кто-то из общежития, служившего заводской гостиницей, невзначай обронил:
— Деньги уплатили, а квитанций здесь не выдают.
Заинтересовались. Действительно, комендант получил деньги, а квитанции не выдал. Может быть, забыл? А может быть, действительно, решил заработать трояк на пол-литра. Конечно, гнать надо за такое дело с работы!
Но может быть и другое. Может быть, хитрый и расчетливый стяжатель на протяжении долгого времени грабит государство? Как проверить? Как узнать истину?
Вот и сидел Анатолий в отделах кадров и старательно выписывал фамилии. Цифра получалась внушительная: полторы тысячи человек.
— Да ты что! — восклицали товарищи. — Потонешь с головой. На год работы...
В душе Анатолий побаивался, что и на самом деле не справится. Побаивался основательно, но вида не подавал. Лишь твердил упрямо:
— Справлюсь, добьюсь истины...
Цифра «1500» недолго пугала. По корешкам квитанций он установил, сколько человек проживало в общежитии законно. Сразу отпало 900 человек. Но и из оставшихся шестисот некоторые могли останавливаться у родственников, в городских гостиницах. Проверка «Интуриста» и «Волгограда» уменьшила цифру еще на 100. Итак, кому платили полтысячи человек, приезжавшие в наш город?
Анатолий засел за списки оставшихся пятисот. Анализ показал, что большинство приезжало из нескольких организаций Москвы и Ленинграда. И тогда Волков пошел к начальнику.
— Прошу командировку на неделю...
В другие города он написал письма своим коллегам с просьбой допросить указанных лиц, как свидетелей обвинения против коменданта общежития...
Словом, пройдоха-комендант был уличен. Он сумел прикарманить деньги четырехсот командировочных, приезжавших не на один день...
— Нет безнадежных дел, — убежденно говорил Анатолий Волков. — Их выдумали ленивые или равнодушные люди.
Самого Анатолия Васильевича никак не назовешь ни тем, ни другим. И никогда он не сможет быть таким. У него опять большая мечта — аспирантура, диссертация, тему которой подсказали годы работы следователем, работы беспокойной, хлопотливой, порой тревожной, но неизменно нужной людям.
Т. МЕЛЬНИКОВА
ПОЧТА РАИСЫ СЕРГЕЕВНЫ
Письма, письма... Наверное, если бы на них даже не было адреса, а только эти неизменные слова: «Раисе Сергеевне Забровской», почтальон все равно принес бы их сюда, по назначению, вручил бы, улыбаясь, этой женщине в синем берете.
Пятнадцать лет не иссякает ручеек голубых и синих, нарядных и скромных конвертов. С одним и тем же неизменным адресом: «ВгТЗ, Специалистов, 3. Детская комната милиции». Лишь разные обратные адреса на конвертах и почерки.
Этот, например, совсем взрослый, буквы и легки, и стройны одновременно, как ровная солдатская шеренга.
«Здравствуйте, Раиса Сергеевна! Получил ваше письмо и пишу ответ. В настоящее время служба идет нормально. Самочувствие тоже нормальное. Да и нельзя быть плохому. Весна идет! Самый разгул был, сами знаете. В эту пору у меня особенно много всегда было приводов к вам. Как наяву все помню...Раиса Сергеевна, как там мои ребята? Вы им не очень давайте баловаться, а то они, черти, в тюрьму попадут. Кто сейчас на Спартановке в авторитете? Есть ли еще дураки? У меня от этого до сих пор голова болит, как вспомнишь все приводы в Тракторозаводский РОМ.
Часто думаю: как жизнь после армии строить, куда идти учиться? Сейчас без учебы не проживешь. Можно поехать и в другой город учиться, но я не знаю, как-то привык к Волгограду. Пока, как приду из армии, устроюсь шофером. Первый класс у меня будет. Это уж точно. На май, может быть, приеду в отпуск. Интересно взглянуть на действительность Тракторозаводского района. До свидания. Вячеслав».
А у этого первые буквы в словах — жирные, черные, последние — тоненькие, хилые. Так и представляешь, как мусолил вспотевший автор обгрызанный карандаш, словно в атаку бросаясь на каждое слово.
«Здравствуйте, Раиса Сергеевна! Получил ваше письмо. Папа писем не слал. Витя тоже. Живу я хорошо, мастерю корабли, самолеты. Я прочитал шесть книг: «Истребители», «Тайна девяти усачей», «Книга», «Ребята и зверята», «Волшебная калоша», «Бронепоезд-16». Дочитываю книгу «Три сказки». Товарищи у меня: Саша Миков, Саша Сорокин. Если встретите отца, скажите ему, что не знаю его нового адреса. Поведение хорошее. Классный руководитель у нас Зоя Дмитриевна. На зиму нам давали очень хорошее зимнее пальто. По областной контрольной по русскому языку получил четверку. Передавайте привет всем работникам милиции и моей маме. До свидания. Коля Чесновский».
