Игорь Бестужев-Лада - Отвага
— Сейчас, дед, самолеты воюют, танки. А пика у нас одна на эскадрон. Флажок треугольный на ней, — ответил Халдеев.
— Эх, казачок, люди воюют, а не танки. Мы, бывало, в турецкую-то войну как пойдем наметом, да в пики… Мне бы скинуть время, лет полета, тогда-то я был лихой…
Молча стояла красивая казачка — гордо посаженная на высокой и сильной шее голова, жесткие черные волосы, кожа смугловатая, губы алые. Отнякин, на что тюфяк, как увидел молодку, чуть из седла не выпал. А та вдруг дернула подбородком и обожгла взглядом Пересветова.
— Казачок, — позвала полным, чуть сорванным на вольном воздухе голосом, — казачок, заезжай молочка выпить.
Пересветов смутился. В школе он, конечно, влюблялся, как того требовал возраст, но никто об этом не знал. Отболев полудетской любовью, как неизбежной корью, начал учиться всерьез: на сверстниц смотрел как на «хромающих» по литературе или по истории учениц. И все. История, другие науки, армия… В увольнение из полка он не ходил — уставал так, что добраться бы только до койки. А сейчас… Андриан и сам не понял, как повернул коня, словно к себе домой. Было вареное кислое молоко с коричневой корочкой, холодное и густое, а потом — звезды в глазах… белый туман цветущих вишен и уплывающий хуторок…
* * *В ночь перед наступлением, в двадцать три часа, прозвучала тревога. Были дополучены патроны и гранаты. До боя оставались считанные часы. Подъехало, судя по особым интонациям баса, высокое начальство, возможно, сам командир дивизии.
— Личный состав накормлен? Фронтовые выданы всем? — напористо звучал его бас в темноте. — Как настроение, хлопцы: дадим немцам прикурить?
— Воевать так воевать! — рявкнул кто-то. — Ждем команды — и вперед за орденами!
— Добро, — щелкнула дверца, мотор заурчал, и эмка уехала, оставив запах хорошего бензина.
В ноль часов тридцать минут кавалерийский полк прервал ставшее за несколько дней похода привычным движение в одном — западном — направлении и круто повернул на юг. Перешли вброд Северский Донец. За Донцом полк разделился на эскадронные колонны. С юга совсем отчетливо донеслись звуки редкой ночной перестрелки. Конница остановилась. Эскадроны были рассыпаны по балкам во втором эшелоне. Подготовленная к наступлению группировка наших войск фронтом была обращена на юг и далее на юго-восток, в сторону Азовского моря. В случае успеха удар мог привести к окружению войск всего правого фланга группы немецко-фашистских армий «Юг».
ГЛАВА V
Была глубокая ночь. Майская ночь, короткая. Спешенные бойцы ушли вперед, коноводы с лошадьми остались в балке. Каждый держал не три, как обычно, а шесть лошадей.
С шипением полетели сигнальные ракеты, оставляя за собой белесые зигзаги, тяжело ухнуло раз и другой, а потом пушечные удары слились в сплошной рев. Лошади в беспокойстве задвигали ушами, натягивая поводья.
Десять минут длилась артподготовка. Наконец, немцы опомнились и открыли ответный огонь. В светлеющем небе вспыхивали белые огни. Земля дрожала от сокрушительных ударов.
Пересветов стоял, сдерживая вырывающихся коней. Немцы начали бить по вторым эшелонам и резервам. Близко от коноводов четвертого взвода рвануло.
Андриан увидел летящий снаряд, может быть, его тень. Но взрыва не услышал.
Просто показалось, что плеснуло в лицо чем-то горячим и упругим, зазвенело в ушах, и тут же все стихло…
Занялось утро, а над горизонтом низко плыла длинная тяжелая сизая туча, закрывая солнце. Когда Андриан очнулся, ему показалось, что воздух словно стал плотней, трава поднялась выше. И, кроме него, в балке никого не было. Густая трава вдруг подозрительно заколыхалась, Андриан насторожился и, удерживая лошадей, левой рукой, правой начал тянуть из-за спины карабин. Но в траве мелькнула знакомая отнякинская физиономия — только почему-то обычно короткие белые волосы его длинными прядями закрывали лицо.
Сзади раздался тихий вибрирующий свист, и на плечи Пересветова упала черная петля, аркан натянулся, в глазах стало темнеть. Андриан выпустил из рук поводья и, теряя сознание, навзничь рухнул в траву…
Потом он услышал глухие, будто сквозь вату, голоса; попытался открыть глаза, но ничего не получалось — мешала мучительная дрема, полузабытье. Наконец он с трудом разлепил веки и смутно увидел озабоченное лицо Отнякина и Халдеева, которые почему-то были одеты не по форме: вместо гимнастерок — свободные холщовые рубахи неопределенного цвета, вместо синих шаровар — такие же портки, заправленные в мягкие, на тонкой подошве и почти без каблука кожаные сапоги, а грубые армейские «кирзачи» исчезли.
— Очнулся, вражий сын, — как будто нараспев, сказал Отнякин, — ну, сказывай, где вежи половецкие?
— Снимите с него путы и поставьте перед лицом моим, — раздался властный голос, похожий на голос Рыженкова, с каким-то странным произношением.
«Брежу я, что ли?» — подумал Пересветов. Поддерживаемый с двух сторон, стоял он в поле у подножия невысокого, но крутого кургана с каменной бабой наверху, а прямо перед ним, в двух шагах, стоял Рыженков в блестящем, с позолотой, шишаке, в кольчуге, с прямым мечом на поясе — словом, в боевых доспехах знатного воина. Только сержант был брит, а этот воин оброс малоухоженной бородой. Ледяной взгляд его был грозен.
— Кто таков? — спросил Рыженков.
— Товарищи, что такое? Кончайте шутить — нашли, в самом деле, время, — сказал Пересветов и тут же согнулся от боли — так хватил его по плечу тяжелой плетью Отнякин.
— Тебя князь Игорь Святославович не о том спросил! — прогудел Отнякин и выругался.
Не своим голосом что-то выкрикнул Пересветов и со злобой ударил обидчика кулаком по пухлой скуле.
Тот выхватил из-за голенища длинный, остро отточенный нож, отвел руку для удара.
— Княже, дозволь! Мы другого «языка» приведем!
Рыженков-князь внимательно всмотрелся в помятого, взъерошенного Пересветова, и какая-то мысль промелькнула в его серых красивых глазах.
— Ступайте оба, Чурило и Швец. Спаси вас бог за службу честную.
Те молча поклонились и беззвучно исчезли.
«Так вот в чем дело, — застучало в голове Пересветова. — Это не маскарад… Я попал в двенадцатый век?.. Машина времени… Но ведь никакой машины не было, только лошади, шашка да карабин… Бывают же чудеса. Наука многого еще не знает. Обнаружили же недавно магнитные аномалии, почему бы не быть где-то и временны́м?»
— Ты не половчин, — уверенно сказал князь, — и ты не грек. На варяга не похож. И не болгарин, не немец… Из угорского края? Нет.
