Виктор Болдырев - Гибель синего орла. Приключенческая повесть
Илья с облегчением стирает с лица мелкие капельки пота.
— Мимо пускать петлю, отдыхать будем.
Илья устраивается поудобнее докурить последнюю щепотку табака. Долго лежим среди нагретых плит, слушая неторопливый рассказ старика.
В горах два стойбища; правят ими Синие Орлы — триумвират крупных оленеводов во главе с Чандарой. Меткий Глаз — один из этой троицы. Принимая в семью шестилетнего сына Меткого Глаза, Чандара рассчитывает прибрать к рукам почти всех оленей и получить наследственную диктаторскую власть в Синем хребте.
Спрашиваю Илью, кто же третий в этом триумвирате?
— Одноглазый, совсем старый, слабый старик. Детей у него нет, помрет — Синие Орлы делить оленей будут.
— А Крепкая Рука?
— Постоянный жилец — зять Чандары, самый умный мужик, долго пастушил за жену у Синего Орла. Потом ушел, свое стойбище делал. Мало у него оленей, всех малооленных людей собирал вместе.
— А у тебя сколько оленей?
— Однако, целый табун, — смешливо щурится Илья, показывая пятерню.
— Пять тысяч?!
— Пять оленей. Помощник я.
— Помощник? Какой помощник?
— Кушать, одежду дают. Двадцать лет пастушил в табуне Чандары.
— Ну и порядки в Орлином Гнезде.
— Кулаки — Синие Орлы! — зло говорит вдруг Пинэтаун.
— Убегать пора, — засуетился Илья.
— Куда?
— Видишь белую сопку?.. Там прятаться хорошо — запретное место, искать не пойдут.
Илья указывает посохом на юг. Среди темных пиков поднимается белая гора, словно обсыпанная инеем. Неужели так рано выпал снег на вершинах?
— По-ламутски Бурындах называется, потому белая.
— Кварцевая сопка, — переводит Пинэтаун.
— Ого!
— Прыгай хорошо, совсем следы оставлять нельзя, — предостерегает меня Илья.
Кварцевая сопка еще далеко. Осторожно спускаемся с вершины на южный скальный гребень. Балансируя, перебегаем с камня на камень, не оставляя следов. Нелегко пробираться так в горах. Наконец выходим на широкую плоскую седловину какого-то перевала. Влево уходит крутой спуск в знакомую долину с чозениевыми рощами на островах.
— Видишь, здесь мертвую петлю кружил. Синий Орел ехал.
На мелкоземе ясно отпечатались необычайно крупные копыта оленя и ямки от посоха. Следы уводят к спуску в чозениевую долину.
— Петлю Чандара поехал тужить, учагов наших поймает — совсем будет сердитый. Незаметно след переходить надо.
Трудно пересечь седловину бесследно. Прыгаем с камня на камень, кладем посохи и переходим мелкокаменистые пятна, не оставляя следов. Выбираемся на противоположную сопку.
Илья смеется. Глаза у старика светятся, лучики морщин веером расходятся по лицу.
— Убежали зайцы из петли, обхитрили старую лису! Теперь быстро на Бурындах бегать надо.
Три часа карабкаемся по головоломным кручам. Нанга лазает по скалам не хуже альпинистов. В трудных местах она помогает Илье.
— Диких баранов, что ли, пасла? — шутит Пинэтаун, с нежностью поглаживая цепкие пальцы девушки.
Перевалив последнюю седловину, спускаемся к подножию кварцевой сопки. Вершина ее оказывается двуглавой. Гора сложена кристаллическими породами. Мощные кварцевые жилы разбегаются от вершин по всем склонам. Как будто молния ударила в сопку, и ее бегущие щупальца застыли причудливым каменным узором.
На Дальнем Юге мне довелось путешествовать в горах Кавказа и Средней Азии, но находить такие мощные жилы кварца еще нигде не приходилось. Уж не потухший ли это вулкан?
Измученные трудным переходом, валимся на зеленую лужайку у прозрачного горного ручья. Усталость томит тело. Наездились, находились, набегались сегодня.
Илья привел нас в укромную долину. Она приподнята над всем плоскогорьем и скрыта куполами вершин. Сочные зеленые травы покрывают пологие склоны. Ручей бежит среди приземистых ивовых кустарников с глянцевитой листвой. Дно его усыпано кварцевыми глыбами, в песке блестят чешуйки.
— Илья, почему запретное у вас это место?
— Золота много, — спокойно отвечает он. — Старые люди пули тут плавили. Давно Синий Орел шаманил, запрет делал.
— Много золота?
Неужто ручей размыл золотоносную жилу, и в песке блестят золотые чешуйки? Усталости как не бывало. Спрыгиваю в воду, ладонями зачерпываю со дна мокрый песок, переполненный блестящими чешуйками.
— Эх, Илья, слюда это!..
— Не тут смотришь, вон там… — указывает Илья наверх. — В белых жилах сидит.
— Что?!
Так вот откуда заполучил Питерс драгоценную пулю. Меня трясет золотая лихорадка. Находка жильного золота может изменить судьбы этого далекого края.
— Покажи, Илья, где жилы?
— Камни давить будут, плохое место. Однако, все равно помирать, пойдем, пожалуй.
Илья находит среди камней едва приметную тропку. Видно, давно не ходили по ней люди. Тропинка уводит вверх по течению ручья в узкую долину. Ущелье загромождают расколотые плиты, они складываются в гигантские лестницы. Долина уступами поднимается на склоны кварцевой сопки.
«Гранитная лестница» приводит нас к подножию грозно нависающих скал, наглухо запирающих долину. Ручей исчезает, погребенный завалом, вода шумит где-то глубоко под камнями. Сверху нависают тысячетонные глыбы, разрисованные кварцевыми жилами, готовые каждую минуту рухнуть.
— Давно тут не был… — озираясь, шепчет Илья. — Много камней кувыркалось.
Нанга испуганно жмется к стене. Ну и мрачная долина! Пинэтаун берет девушку за руку. Почти бежим по тропе вслед за проводником. Эх, и грохочет, наверное, ущелье, когда срываются каменные башни!
Илья пропадает за выступом скалы. Куда он девался?
Стоп!
Очутились под нависающим сводом. Сглаженный временем козырек образует нишу. Пол просторного грота усыпан обломками кварца, перегнившей трухой. У закопченной стены сложен массивный очаг из дикого камня.
— Тут старые люди пули плавили, — торжественно говорит Илья. — Ловить золотых жуков будем.
Старик разгребает посохом труху возле очага. Быстро наклоняется и вытаскивает из пыли продолговатый камешек. Он протирает его рукавом замшевой куртки и протягивает мне:
— Золотая улитка!
На ладони отсвечивает желтизной причудливый самородок с вытянутым перекрученным хоботком. Как две капли воды он похож на слиток, который показала мне на Омолоне Мария.
— Видишь: очаг топили, белые камни разбивали, в огонь клали, из мешков воздух дули. Золото плавили, водой поливали, золотым жукам нос рубили, — объясняет Илья. — Крепкие пули делали!
— Давно это было?
— Деды, отцы, мы плавили. Потом Чандара говорил: «Духи сердятся, не велят золотыми пулями палить». Страсть хитрый Синий Орел, — посмеивается Илья. — Жуков на фактории менял. Чай, табак брал… полно продуктов, бисера возил. Поди, целый короб Жадному отдавал.
