Луи Буссенар - Из Парижа в Бразилию
Жюльен не успел опомниться, как попал под страшный дождь с градом, и налетевший порыв ветра повалил его наземь вместе с мулом.
Лежа на земле среди поваленных мулов и вьюков, молодой человек с ужасом озирался по сторонам.
Молнии бороздили небо, которое казалось объятым сплошным огнем. Буря ревела, срывая утесы и бросая их в бездну.
Все живое казалось уничтоженным.
Буйство стихий продолжалось часа два.
Но вот облака рассеялись. Гром постепенно утих. Дождь прекратился, из-за туч проглянуло солнце и как ни в чем не бывало заиграло на белоснежных вершинах гор.
Во время бури мулы припали к земле, руководимые инстинктом самосохранения. Это спасло их от бездны, куда ветер мог снести бы их прочь, как легкие щепки.
Жюльен встал с земли и увидал Жака, прижавшегося к утесу. Видя друга целым и невредимым, Жак, все еще не покидая безопасного места, приветствовал его громким «Ура!»
Услыхав этот крик, appiepo и два пеона тоже поднялись с земли, радостно вскрикивая.
— A mayordomo? — воскликнул вдруг Жюльен, хватившись своего спасителя.
В то же время из глубин соседней бездны раздался жалобный, молящий крик:
— Ко мне!.. Погибаю!.. Помогите!.. Синьоры, помогите вашему верному слуге, спасите его!..
Услыхав отчаянный зов своего слуги, Жак и Жюльен, не думая о себе, склонились над краем бездны и окинули взглядом ее темные глубины.
По всем признакам пропасть была вулканического происхождения, стены ее были почти отвесные, поросшие кое-где диким кустарником. За один из таких кустов несчастному метису и удалось при падении ухватиться. Но тонкие ветви сгибались под его тяжестью, грозя обломиться, и он каждую минуту рисковал сорваться вниз.
— Бедный! — содрогаясь, произнес Жюльен.
— Как же нам его спасти? — Жак был взволнован не меньше друга. — Он от нас в метрах пятидесяти.
— Спасти его нужно во что бы то ни стало, — отвечал Жюльен, уже начавший обдумывать смелый план. — Сколько у тебя запасных ремней для привязывания вьюков? — обратился он с вопросом к appiepo, который весь дрожал от страха…
— Только три, синьор.
— По десяти метров каждый. Связать все три вместе — выйдет тридцать метров. А что, крепки они? Выдержат одного человека?
— Хоть двух, синьор.
— Хорошо. Слушай, Жак. Ты меня обвяжешь этим ремнем под мышками. Потом вы все вместе возьметесь за свободный конец и будете держать его как можно крепче.
— Нет, — возразил решительно Жак. — Это гимнастика, следовательно, мое дело. Спущусь я, а не ты.
— Нельзя ли без лишних споров? Время не ждет. Ты забыл одно: ведь ты в полтора раза тяжелее меня, так что придется спустить меня.
Жюльена обвязали ремнем под мышками, как он велел, и неустрашимый француз спустился в мрачную бездну.
Жак и appiepo, крепко вцепившись в ремень, осторожно опускали его вниз. Прошло две минуты, показавшиеся им целою вечностью. Натяжение прекратилось.
— Пускай! — крикнул снизу Жюльен, благополучно достигнув выступа.
Затем, обращаясь к метису, который, видя спускавшегося к нему Жюльена, перестал кричать, прибавил:
— Мужайся друг, мы тебя спасем.
Жак бросил веревку в бездну. Жюльен, отвязав от себя один конец и укрепившись на выступе, спустил другой конец метису, который висел метрах в пятидесяти ниже.
Затем, напрягшись, откинулся всем корпусом назад, а ногами как можно тверже уперся в выступ и начал медленно и осторожно тянуть вверх несчастного метиса.
Ослепленный ярким светом, пронизывающим тьму, оглушенный таинственным шумом, доносившимся из глубины бездны, злополучный mayordomo почувствовал головокружение и впал в беспамятство.
В таком состоянии его тащил кверху Жюльен.
Вот уже остается не более пяти метров… Вот и еще меньше… Еще минуты две — и метис будет спасен…
Вдруг из уст всех стоявших над пропастью вырвался дружный крик ужаса.
В тот же миг Жюльен увидел, что над его выступом появилась какая-то большая тень, и послышался свист и хлопанье могучих крыльев.
Огромная, чисто сказочной величины птица, с иссиня-черным оперением, с желтыми глазами, свирепыми и кровожадными, как у тигра, с плоскою, прижатою с боков головою на крепкой шее, недвижно реяла над французом и метисом.
Это был кондор.
Кондор, гигантский коршун Андов, обладающий страшной силой, равной к тому же его кровожадности.
С бесконечной высоты, на которой он обычно парит целыми часами, распластав свои громадные крылья, он зорким взглядом увидал человека, который как труп болтался над бездной.
Руководимый ненасытной жадностью, кондор, подобно камню, с дьявольской точностью низринулся к бездне и, распустив парашютом свои крылья, повис над ней.
Он приготовился к атаке. Он видел пред собою двух человек, одного живого, другого недвижного. Если он добудет хоть одного из них — у него будет пища на целый день.
Он вытянул вперед свою хищную голову с раскрытым кровожадным клювом и свои светло-желтые лапы с крепкими и острыми, словно железными, когтями.
Бесстрашный Жюльен, сознавая, как дорога каждая секунда, изо всех сил налег на канат и ценой не человеческого усилия поднял метиса вровень с уступом.
Снова кондор устремился на человека, движимый своей алчностью.
Тогда Жюльена захлестнул порыв ярости. Он почувствовал, что силы в нем удесятеряются и он способен теперь на самый отчаянный поступок.
Не думая о том, что сам может каждую минуту сорваться в бездну, повинуясь лишь внезапному неосознанному порыву, он дважды обернул ремень вокруг своей левой руки, принимая на нее всю тяжесть тела майордомо, а правой выхватил из ножен свой мачете и, изогнувшись над бездной, со всего размаха ударил кондора саблей по голове в тот самый момент, когда клюв хищника уже был обращен к горлу метиса…
Мачете с треском обрушилось на голову чудовища и раскололо ее пополам.
В тот же миг, вырвавшись из руки Жюльена, мачете ударяется об утес и, отскочив с звонким металлическим стуком, падает в бездну. Вслед за ней летит в пропасть и кондор.
Метис открыл глаза. К нему начала возвращаться память. Руки его судорожно схватились за выступ, и это бессознательное, инстинктивное усилие дало возможность Жюльену ухватить ремень опять обеими руками и окончательно втащить несчастного на скалу.
Чрезмерное напряжение сил изнурило Жюльена. Он на минуту присел, опасаясь головокружения, которое очень легко могло у него начаться вследствие прилива крови к голове.
Но у подобных натур приступ слабости, как правило, непродолжителен.
