ESCAPE - Алиса Бодлер
– Безусловно, моему приезду предшествовали не только личные переживания, – признался он. – Даже если я и предполагал, что все происходящее может быть лишь признаками ухудшения твоего здоровья, во время поездки в тот дом я почувствовал что-то неладное. Наверное, сегодня я скажу это в десятый раз, но моя профессия не предполагает поддержки параноидальных теорий пациентов. Если на то нет очевидных причин. Даже если я приехал сюда не как врач, а как человек, мне нужны были основания и подтверждения тому, что помощь действительно нужна. И что своим присутствием я не сделаю твои галлюцинации хуже, если это, конечно, вообще галлюцинации.
– Снова не понимаю, – я чувствовал себя некомфортно. Ощущение легкой паники, казалось, вскоре окончательно со мной срастется.
– У меня был разговор с Иви в социальной сети. Точнее, сначала я просто решил уточнить – все ли с тобой в порядке, так как не мог спросить лично из-за твоей блокировки, – пояснил Константин. – Она ответила кратко, но вполне исчерпывающе. Я поблагодарил ее и попрощался. На этом, я думал, моя связь с вами обоими будет закончена. Но в тот же вечер, чуть позднее, она написала мне снова.
Несложные мыслительные операции позволяли мне понять, что это «чуть позднее» приходилось именно на момент, когда я решил прогуляться вокруг жилых домов и разговаривал с О по телефону.
– Что написала? – осипшим голосом уточнил я.
– Что-то очень невразумительное. Это напомнило мне тебя в состоянии паники. Кажется, ей было психологически непросто в тот момент.
– Я прошу тебя, говори прямо! – откашлялся я.
Константин ощущал, что подобная интрига заставляет меня испытывать стресс. Если то, что Иви была на взводе, можно было обосновать нашей ссорой, то ее мотивация к тому, чтобы общаться о чем-либо с Константином, была мне совершенно неясна и никак не вписывалась в привычное положение вещей. В конце концов, этим же вечером она скептически называла доктора «моим идиотом». Врач вздохнул. Кажется, наши диалоги в ролях неспециалиста и непациента давались ему значительно сложнее, чем любой из сеансов.
– Она сказала, что совершила ошибку. Что больше так не может. Попросила оказать тебе любую дружескую помощь, если мне действительно есть дело до тебя, потому что она запачкала себя и больше не имеет на это права.
– Запачкала? Что за… – скривился я.
– Я тоже не осознал такой метафоры, – мужчина покачал головой. – Однако могу предположить, что использование подобных фраз означает, что совершенные ей действия она оценивает как что-то очень фатальное. Я не знаю, что у вас произошло, но на ее просьбу откликнулся. Потому что и сам хотел вмешаться.
Я смотрел на цветы, которые еще несколько минут назад представляли собой тактильное открытие и ассоциировались с чем-то бесконечно невинным и приятным. Мне нравилось, что эти ощущения я мог вложить в свой подарок и преподнести его Иви с искренним сожалением о том, что между нами произошло. Но теперь где-то внутри я испытывал легкий, но ощутимый зуд, который мешал моим предыдущим ощущениям и портил сами цветы. Ив не была склонна к преувеличениям. В отличие от меня, она не пыталась разделить происходящее на черное и белое. Как художник, эта талантливая девушка умела различать миллионы оттенков, на которые делился жизненный калейдоскоп. Если она посчитала, что «запачкала» себя, то что-то серьезное произошло на самом деле.
– Послезавтра у меня дежурство в больнице, – Константин давал мне свое долгожданное согласие, но теперь оно интересовало меня в меньшей степени. – Я смогу подобраться к базе через компьютер на ресепшен, там найду номер медицинской карты по фамилии, если такая существует. А после спущусь в архив. Вряд ли Джереми Бодрийяр сейчас наблюдается у нас. Такое я бы запомнил.
– Спасибо, – выдохнул я.
– Постарайся сегодня больше ни о чем, связанном с Бодрийярами, не думать. И завтра тоже. Вы ведь все еще спешите со сдачей объекта?
– Это так. Но, честно говоря, мистер О стал поприятней, – я решил, что пара позитивных нот в нашем разговоре не помешает. – Сегодня к нам приезжал сценарист. Если все пойдет по плану, в ближайшие пару дней мы сдадим основу помещения, и в работу вступят декораторы. Маленькая победа.
– Я рад слышать, что твое отношение к заказчику поменялось! – искренне улыбнулся доктор. – Ты должен понимать, что в первую очередь именно твое восприятие дорисовывает в сознании темный образ. Он может быть бесконечным ослом, но пока, по твоим рассказам, опасным его назвать невозможно.
В первый раз в жизни я пожал руку Константину при прощании и захлопнул за собой дверь. Несмотря на то, что в глубине души я ощущал, как воображаемые тучи продолжают сгущаться, на душе было не так погано, как до встречи с бывшим лечащим врачом. По крайней мере я знал, что один человек в этом мире точно был на моей стороне.
* * *
Я практически не удивился отсутствию Иви в нашей квартире. Букет пионов, которые теперь, к сожалению, утратили свое таинство и не казались мне чем-то особенным, я поставил в одну из винтажных ваз соседки, приобретенных нами специально для создания художественных композиций. Идеальное место для них нашлось на столике с палитрами, прямо за мольбертом.
Чувствуя, что эту ночь мне придется провести в одиночестве, я старался не думать о том, что сон, скорее всего, вновь будет очень беспокойным. То время, что я провел с Константином, ощущалось как легкий цифровой детокс – за три часа наших бесед я ни разу не притронулся к телефону несмотря на то, что тот уже успел нагреться от обилия уведомлений.
В рабочем чате производства коллеги инициировали процесс написания легенды для проекта мистера О. Пару часов назад они добавили в беседу Эндрю, и это, казалось, и стало роковой ошибкой.
Последние несколько сообщений Боба выглядели так:
BOB: @Andy_Krueger я эту ересь не приму ;)
BOB: Ты вообще легенды не пишешь.
BOB: Ты сценарии пишешь, болезный ;)
Но Паккард знал себе цену и не отставал:
Andy_Krueger: @BOB Я придумал сюжет – я пишу легенду. Это ты болезный и ни разу
