Луи Буссенар - Приключения воздухоплавателей
— Отец, вы говорите с нами так, будто мы видимся в последний раз. Но раз мы улетаем все…
— Со мной может произойти все что угодно, — перебил девушку Мясной Король. — Поэтому самая элементарная предосторожность заставляет меня все предвидеть. Мистер Дикки, располагайтесь за штурвалом.
— Отец, а вы?
— Я должен распахнуть дверь. Этой ночью я заставил ее функционировать, и она вела себя чудесно. Держитесь крепче. Панель останется открытой. Через несколько минут я поднимусь на борт.
Мясной Король нажал на рычаг, раздался щелчок, панель перед кораблем заскользила, прогнулась и рухнула. На месте серой стены образовалось огромное отверстие, через которое ворвались потоки солнечного света и донесся невыносимый шум восстания. Уже ничему не удивляясь, мисс Эллен взялась за рычаг и воскликнула:
— Идите сюда, отец! Быстрее! Идите к нам!
Но, вместо того чтобы подняться на борт дирижабля, Мясной Король с силой захлопнул дверцу крейсера и в несколько прыжков бросился назад.
— Отец! Отец! Я тоже не поеду! Что вы делаете? Я хочу…
Свист и щелканье, производимые при расширении сжатого газа, прервали ее слова. Это был характерный, совсем особенный шум, что бывает при пуске торпеды. Вероятно, приведенный в действие аналогичным механизмом, аэростат с неслыханной силой был выброшен наружу через зияющее отверстие. Все длилось не более четырех секунд! Падение дверей, закрытие дверцы люка, последний маневр Мясного Короля… да, всего четыре секунды! Крейсер устремился вверх, в гущу воздушных слоев, словно торпеда под воду, прошел словно болид над бесноватыми молодчиками, проскользнул сквозь зеленоватый дым и одним махом преодолел добрую полумилю. Ничто больше не могло остановить его движение, сообщенное воздушным залпом, превратившим аэростат в настоящий снаряд. Мисс Эллен испустила страшный крик:
— Отец! Отец! Ах, Боже мой! Что вы сделали?!
Несчастное дитя! Она страшилась ужасной правды, боялась осознать, что произошло! Она, как никто другой, знала Мясного Короля. Задетый в своей неизмеримой гордости, особенно в тот момент, когда рушится дело всей его жизни, он не захотел пережить свое падение. Тогда мистер Шарк принял страшное решение — погибнуть под обломками крепости. Эти мысли стрелой пронеслись в голове Маленькой Королевы, и, не посоветовавшись со своими товарищами, она скомандовала:
— Мистер Дикки! Поворачивайте назад. Мы возвращаемся в Мэнор. Нужно любой ценой спасти отца. Любой ценой! Даже вопреки его желанию!
— Хорошо, мисс Эллен! — воскликнули в один голос молодые люди.
— Можете на нас рассчитывать!
Пока репортер поворачивал штурвал, мисс Эллен с силой нажала на пусковой рычаг. Этим движением она скинула гигантский балласт, прикрепленный к кабине. В ту же минуту освобожденный аэростат взмыл вверх, влекомый непреодолимой подъемной силой. Одновременно один из дирижаблей, что планировали над Мэнором, отделился от остальных и бросился за ним в погоню. Вероятно, преследователи решили, что внутри крейсера находится Мясной Король, и хотели любой ценой поймать беглеца.
Внезапно короткая вспышка белого пламени с синими отблесками озарила руины Мэнора и нахлынувшую на них толпу восставших. Беглецы увидели, как огромная железобетонная масса рушится, оседает вниз, а затем рассыпается на части, и во все стороны летят обломки, словно при извержении вулкана. С замиранием сердца следили они за этим крушением. Вдруг мисс Эллен схватилась за грудь, испустила стон и упала без чувств. Прошло секунд пять, а может быть, и десять, и неожиданно беглецы услышали страшный грохот. По силе он напоминал гул пятисот морских орудий, ударивших одновременно во время грозы на экваторе! Даже вообразив себе такое неправдоподобное сочетание, читателю было бы трудно представить себе этот шум.
Жан Рено бросился на помощь девушке и в ужасе простонал:
— Ах, Боже мой! Это же Greased Thunder!
— Именно этого я и опасался, — в отчаянии еле вымолвил Дикки. — Значит, Мясной Король похитил сумку во время нашего обморока.
Но на этом испытания беглецов не закончились! Гигантский циклон — этот катаклизм, это освобождение могущественных сил природы, производящих колоссальное сотрясение воздуха, — внезапно разбушевался под давлением атмосферных слоев. На воздухоплавателей налетел неистовый шквал. Вражеский аэростат, захваченный вихревым потоком, по удивительной случайности попал в воздушную струю за кормой крейсера. Потеряв управление, корабль начал вертеться, описывая якорем на конце веревки огромные круги, центром которых был он сам. Вихрь продолжал уносить дирижабли, словно перышки, пока наконец якорь вражеского корабля не зацепился за обшивку крейсера. Треск разорванной ткани раздался в тот момент, когда мисс Эллен начала приходить в себя. Из-под обшивки пробитого аэростата стали вырываться потоки газа.
— Мы падаем! Падаем! — воскликнул Дикки.
— Проклятье! — выругался Жан Рено. — Но пусть не думают, что мы уже в их власти! У нас есть оружие и храбрость, и мы будем сражаться до последней капли крови!
Теперь уже оба дирижабля были неподвластны самим себе и, делая неловкие движения, продолжали опускаться. Наконец они коснулись земли. При посадке дверцы люков с грохотом распахнулись. Первыми выпрыгнули на землю мисс Эллен, Жан Рено и Дикки. У каждого в руках было по револьверу. Из второго дирижабля вылезли вооруженные до зубов мисс Долли, Хэл Букер и механик Боб. Увидев и узнав друг друга, те и другие вскрикнули и выронили оружие.
ГЛАВА 9
Лицом к лицу. — Слова фанатика. — Диверсия. — Содержимое ящика. — Последняя воля Мясного Короля. — Кто украл фотофонодинамик? — Мольба. — Перемирие.
Воцарилась мучительная тишина. Долли и Хэл Букер удрученно посмотрели друг на друга. Они преследовали беглецов с упорством и безжалостной ненавистью, надеясь на триумф, купленный слишком дорогой ценой. Им уже представлялся побежденный враг, находящийся в их власти, искупление преступления и свершившаяся наконец месть. И вот Мясного Короля среди беглецов не оказалось! Сколько яростных сражений, сколько разрушений, сколько загубленных жизней — и все напрасно!
Хэл Букер в конце концов собрался с силами и прервал напряженную тишину. К нему вновь вернулось хладнокровие фанатика, и для него самые ужасные катастрофы и даже сама смерть были лишь незначительными обстоятельствами по сравнению с великой целью, во имя которой он боролся. Низкий, хорошо поставленный голос трибуна странно прозвучал в уединенном месте, куда забросило противников кораблекрушение:
