Луи Буссенар - Путешествие парижанина вокруг света
— Хорошо! — сказал всадник, причем на щеках его выступили красные пятна. — Расступитесь, сейчас вы увидите, чего стоят два француза!
Капатаса это тронуло за живое: он кинулся на всадника и схватил его за ногу, желая выбить из седла, а толпа нападающих тесно обступала его. С неподражаемой легкостью всадник сбросил стремя и, прежде чем капатас успел схватить его за ногу, нанес ему прямо в лицо такой удар носком своего сапога, что у того вылетели два передних зуба и, захлебываясь кровью, он отлетел на три метра.
— Раз!
— Браво! — воскликнул Фрике. — Теперь мы двое с коняшкой, которая так хорошо умеет брыкаться, проучим мясников как следует.
«Коняшка», как говорил Фрике, действительно умела брыкаться: вскоре ворота треснули, и две доски сломались.
— Стреляй!
Мальчуган тотчас же выстрелил, но промахнулся. Вслед за этим раздался второй выстрел. На этот раз стрелял незнакомец, и один из пеонов, не вскрикнув, рухнул замертво. Еще раздался выстрел — и один из нападающих свалился.
— Послушайте, возьмите и мой револьвер, — прошептал мальчуган, — вы стреляете метко, у вас верный глаз, а у меня нет… Пока вы станете расстреливать этих негодяев, я отопру ворота.
— Хорошо!..
Но в тот момент, когда Фрике собирался соскочить на землю, одна из створок ворот рухнула, путь был свободен.
— Полный поворот, вперед, марш!
Десять степных коней, составлявших торпилью (табун) спасителя Фрике, оставались в нескольких метрах от ворот. Это были вьючные кони, на которых был провиант и другие необходимые предметы кочевой жизни, принадлежавшие незнакомцу.
— Вы хороший ездок? — спросил он Фрике.
— Как четверорукий наездник, — засмеялся парижанин, — я цепляюсь за все, что могу!
— Хорошо, так вперед галопом!
Чистокровный мустанг, как стрела, вынес обоих всадников за ворота. Незнакомец издал резкий свист, и вся торпилья, повинуясь этому сигналу, понеслась за мустангом.
Превосходный белый конь с темным хвостом и гривой аспидного цвета несся возле мустанга. Фрике слегка наклонился, схватил его за гриву, соскользнул с крупа мустанга и очутился верхом на хребте белого скакуна, несшегося с быстротой метеора.
Саладеро был уже далеко позади, и опасность погони миновала.
— Наконец-то! Пора и отдохнуть! — сказал мальчуган.
— Вперед, друг, вперед! Они устроят за нами погоню, вы не успокаивайтесь! Кстати, вы — парижанин? Я тоже! Но кой черт, что вы делали в этом саладеро?
— Я совершал свое кругосветное путешествие!..
— Ну да?! Быть того не может!
ГЛАВА VI
Успехи матроса Фрике в верховой езде. — Преследование. — Гринер. — Арсенал путешественника. — Двойной выстрел. — Еще двойной выстрел. — Мастерский выстрел. — Выигранный бой. — Преимущества картечи перед пулей. — В путь, в Санта-Фе. — Через пампасы. — Лагерь без палаток и солдат. — Атака карьером на путешественников. — Растительность пампасов. — She habla espanol. — Фрике не может жить без пищи.
Бешеная скачка продолжалась около двух часов. Кони, как ветер, мчались по песчаной равнине, являющейся продолжением мыса, образуемого пампасами и вдающегося острой конечностью в Лагоа-дос-Патос.
Здесь были представлены самые разнообразные виды растительности. Благодаря теплому и влажному местному климату толстый слой чернозема в местах, расчищенных от леса, был покрыт сплошным ковром великолепнейших образцов тропической флоры, хотя местность эта находилась на 32° южной широты.
Кофе, сахарный тростник, кокосы, бананы, ананасы, магнолии и другие растения росли здесь в изобилии в двух шагах от возделанных полей, на которых произрастали ячмень, просо, виноград и yerba-mate (парагвайский чай).
На узкой песчаной полосе, по которой неслись всадники, а за ними кони торпильи, росли громадные кактусы, сплошь покрытые кошенилью. Неутомимые мустанги, казалось, не чувствовали усталости, а между тем они мчались с такой быстротой, что всадники с трудом могли обмениваться лишь обрывочными фразами.
Фрике порядком растрясло, так как его навыки в верховой езде были из числа самых элементарных, но он крепко держался в седле, а это было самое важное. Он, правда, сжимал бока мустанга так же, как сжимал коленями рею на судне, чтобы удержаться на ней во время качки.
Но вскоре он, однако, освоился с движением коня и, уже не столь заботясь о сохранении равновесия в седле, мог теперь рассмотреть своего избавителя.
По-прежнему невозмутимо спокойный на своем громадном пегом скакуне, словно вылитый из бронзы, этот человек с видом сибарита курил свою папиросу из французского табака, которую он только что свернул с таким видом, как будто он был не в седле, а спокойно сидел в кресле у камина.
Фрике порядком растрясло.Перед ним был молодой человек высокого роста, мощного телосложения, с широкими плечами, но при этом тонкими, даже изящными кистями рук, несколько загорелыми от солнца, с ногтями холеными и отточенными, как у кокетливой женщины. Ему было не более двадцати пяти — двадцати шести лет.
Широкополая черная поярковая шляпа, украшенная белым орлиным пером, лихо надетая чуть набок, прекрасно оттеняла лицо, выражавшее смелость и энергию. Большие блестящие, как вороненая сталь, глаза, смотревшие прямо и открыто, еще больше подчеркивали это выражение неустрашимости. Резко очерченный рот с тонкими темными усиками и ослепительно-белыми зубами приятно улыбался, смягчая до известной степени его насмешливое выражение и несколько неприятную настойчивость и жесткость взгляда.
Под тонким слоем золотистого загара, оставленного на его лице тропическим солнцем, легко было угадать характерный цвет кожи парижанина. Впрочем, цвет его лица, по-видимому, мало его интересовал, хотя все, даже мельчайшие подробности его костюма, обличало в нем человека, чрезвычайно заботящегося о своей внешности и любящего элегантность и удобство. Это был одновременно красивый мужчина и щеголь.
На нем как влитой сидел костюм европейского путешественника, осложненный им некоторыми принадлежностями одежды гаучо,[12] необходимыми в Южной Америке.
Голова его была повязана шелковым платком, связанным под подбородком таким образом, что во время скачки воздух, врываясь в складки фуляра по обе стороны головы, образовывал постоянный ветер, освежавший лицо и голову всадника. Это очень ценится в пампе.
Второй фуляровый платок, небрежно надетый на шею и ниспадавший на плечи, дополнял его убор, заимствованный от гаучо, которые не выйдут из дома без этого шелкового платка, точно так же, как парижанин не выйдет без галстука.
