Ирина Шевченко - Алмазное сердце
— Так лучше, — последовало полунасмешливое.
С минуту, а может и больше, слышен был лишь шорох снимаемой одежды. Я стояла ни жива, не мертва, боясь шелохнуться и на всякий случай прикидывая, чем, если что, можно будет его стукнуть…
— Тепер–рь откр–рывай.
Огромный серебристо–серый волк неторопливо прошествовал через комнату и улёгся на коврике у кровати.
Нет, ну не негодяй ли? Перепугал чуть ли не до смерти! Неужели сложно было сказать, что после всего случившегося просто не хочет оставаться один? В чужом доме, с призраками, которые, наверное, ещё не скоро его оставят, с душевным зудом после очередной «ложки мёда»…
Интересно, все мужчины такие или только оборотни?
— Пр–рости, не совсем то, на что ты р–р–рассчитывала…
Ещё и потешается!
Я затушила свечи и задумчиво взвесила в руке канделябр. Нет, чересчур.
Хотя, если он ещё что‑нибудь скажет…
Но волк, молчал, словно разгадал мои мысли. Ни слова, ни рыка.
С трудом избавившись от платья, я пробралась мимо него в постель. Как будто и не заметил.
В гнетущей тишине даже сон не шёл.
— Рик, — позвала я негромко.
— Уговор–рила! — Он вскочил на лапы и в один прыжок оказался на кровати.
— Что? Я? Я всего лишь хотела пожелать тебе доброй ночи!
— Добр–р–рой, — рыкнул он, сворачиваясь на одеяле. — Будешь толкаться, укушу.
Однажды всё это закончится… Ведь закончится же? И как я стану засыпать без волка под боком?
Разве что завести своего собственного…
Волк мчался прямо на меня… Когда‑то я считала, что в зверином обличии они все одинаковые, совершенно, а теперь, зная всего двоих, ни за что их не перепутала бы. А этого узнала бы и из тысячи. Даже без бриллиантовой капельки на серой шерсти торчащего вверх уха.
— Джед!
Словно со стороны услыхала свой собственный голос: не радостный, нет — звенящий от страха…
А волк не останавливался. Подлетел, злобно рыча. Сильные лапы толкнули в грудь.
Падение. Тяжесть навалившегося сверху тела.
Оскаленная пасть. Слюна капает на лицо.
Иступленная ярость в жёлтых глазах… И обречённость…
— Не нужно!
Зубы зверя смыкаются на моей шее.
Миг тишины. Миг пустоты.
А затем вижу нас обоих будто бы с высоты: себя с разорванным горлом, лежащей на неестественно яркой зеленой траве, и мёртвого волка, уткнувшегося окровавленной мордой в мою ладонь…
— Нет!
Крик остался во сне. Здесь, в тёмной комнате, я не проронила ни звука. Лишь рубашка прилипла к спине, плечи мелко дрожали, а скулы свело от сдерживаемых слез.
Рядом заворочался, чуть слышно скуля, Рик, но это были его собственные кошмары.
Запустив руку под подушку, нащупала трясущимися пальцами монетку, вытащила и швырнула в сторону окна. Стекло негромко звякнуло, медячок стукнулся о подоконник…
К Мун такие гадания!
Глава 18
ЛисаннаПлохой сон предварял плохой день.
Началось всё с горничной, той самой чистоплюйки, намедни полировавшей клавесин под звуки задушевной беседы Тэсс и виконта Энсоре. Она влетела без стука и радостно сообщила, что дэйни Каролина прислала её помочь мне одеться. Я успела вскочить навстречу, краем глаза отметила бесшумно сползшую с постели и укрывшуюся за кроватью серую тень, с облегчением вздохнула… Но, как оказалось, рано. Брошенные Ричардом в кресле вещи, в отличие от хозяина, не собирались никуда ползти и прятаться, и девица с минуту ошалело пялилась на них, игнорируя мою настойчивую просьбу зайти попозже.
Но этот случай по размышлении можно было бы счесть забавным. И то, как я всё же выпихнула горничную в коридор. И как Рик в панике торопился одеться, забыв при этом принять человеческий вид. Как потом долго топтался у меня за спиной, не зная, что делать со шнуровкой корсажа, ибо, по его признанию, был знаком только с «обратным процессом». Даже то, что на выходе из комнаты меня поджидали обе девицы Ленсвит, десяток их кузин, болтливая — кто бы сомневался! — горничная и престарелая дуэнья со слуховым рожком, не показалось чем‑то ужасным. Будь здесь Тэсс — да, вполне возможно… А так, пусть сколько угодно сверлят меня взглядами, больше любопытными, чем разгневанными, и обыскивают, едва я прошла к лестнице, спальню: к любым взглядам я в последние дни сделалась нечувствительна, а в спальне уже никого нет. Под окнами нужно было караулить, милые дамы!
Потерять репутацию я уже давно не боялась. Дня три, наверное, с тех пор, как наконец поняла, что есть куда более сильные страхи. Но на сердце всё равно было неспокойно.
И оправдание гадкого чувства не заставило себя ждать.
— Знаете, дэйни Сана, — тараторила Маргарита, — отец проверил ваши слова. Наш поверенный, который занимался покупкой, подтвердил, что камень слишком часто менял владельце в последнее время. А предыдущий его хозяин попал в жуткую историю: представляете, его избили какие‑то бандиты, а пока он лежал больной, жена сбежала… — Девушка понизила голос до еле слышного шёпота: — С любовником…
Едва дэйни Ликон с родителем переступили порог особняка Ленсвитов, я, улучив момент, оттащила девушку подальше от подруг, и пока те не известили её о моей, в свете утренних новостей, полной неблагонадёжности, спросила о камне. Первые слова порадовали: наличие проклятия подтвердилось.
Но дальше…
— Отец очень испугался. Я даже не подозревала, что он настолько серьёзно относится к подобным вещам. К счастью, у него уже был покупатель…
Сердце оборвалось и рухнуло в ледяную пропасть.
— Вы не подумайте, папа честно предупредил дэя Верлана о проклятии, и тот сказал, что поищет специалиста в этой области и со всем разберётся.
— Но… Я могла бы…
— К сожалению, дэй Верлан уезжает сегодня… Возможно, уже уехал. У него какие‑то дела на юге, а через седмицу — день рождения супруги. Он именно для неё и купил колье. Да–да, отец продал его полностью. Вдруг другие камни как‑то переняли недобрые свойства алмаза?
— А вдруг ваш дэй Верлан желает угробить свою жену и для того купил проклятый камень? — выпалила я зло.
Пока Маргарита, растерянно приоткрыв рот, обдумывала мои слова, я вихрем пронеслась через холл, заполненный съезжающимися к завтраку гостями, и вылетела на высокое парадное крыльцо. Сбежала по ступенькам, а дальше — по усыпанной гравием дорожке вглубь тенистого сада. Хотелось выплакаться наедине.
Только мне и этого не позволили.
— Сана! — Рик догнал меня уже через минуту. — Что случилось? Кто‑то из этих расфуфыренных дур посмел тебе что‑то сказать?
