Халва - Олег Лаврентьев
– По-моему, да.
– Прохожие сильно надоедают?
– Взрослые не очень, а мальчишки во дворе прохода не дают. Стараемся гулять рано утром и поздно вечером.
– Хорошо. Когда планируете путешествие? И куда?
– Через две недели. Думаю слетать на Венеру.
– Почему через две? У вас в запасе больше трех недель.
– Не люблю тянуть, вдруг что-то сорвется. А так – запас времени.
– Вам виднее. На Венере у вас никаких… – девушка замялась, – негативных воспоминаний?
– Как раз там я потерпел аварию.
– Вы будете переживать, попав туда?
– Не больше, чем оказавшись снова на борту космического корабля.
– Тогда не страшно. Имейте в виду, звездный пес очень хорошо чувствует настроение хозяина, и старается оградить его от боли. Старайтесь поменьше его беспокоить.
– Постараюсь.
Голос у Нади хороший, приятный. Я все пытаюсь представить себе девушку, и мне это даже удается. Миловидная шатенка с зелеными глазами. Вот только кто скажет, насколько она соответствует созданному мной образу.
Я заказал билеты на грузовой челнок типа Стрекоза, на нем было четыре свободных места. Я отказался от пассажира, хотелось что-то подобное моему родному Майскому жуку.
Когда мы вошли на борт, и я почувствовал родной запах переборки, в душе у меня что-то перевернулось. Рекс заворчал.
– Ну-ну, дружок, – потрепал я его по холке. – Это корабль – мой старый друг. Я давно на них не летал, соскучился.
Потом я подошел к переборке положил на нее руки и лег всем телом. Да, судьба, крепко ты меня приложила. Только сейчас в полной мере ощутил я, как тоскуют руки по штурвалу…
– Все в порядке? – услышал я строгий голос за спиной.
Я обернулся.
– Все в порядке, братишка. Летал я когда-то.
– На чем? – голос потеплел.
– На Майских.
– Разведчик? – в голосе зазвучало уважение.
– Испытатель.
– Ну устраивайтесь. Вы одни летите, выбирайте любые места.
Через двадцать минут звуковой сигнал попросил пристегнуться. Я сел в кресло, привычно нашел застежки. Рекса пристегивать не нужно, это я знал. Рев двигателей… Возрастает. Сейчас пилот нажмет на кнопку, отстреливая опоры… Пошли.
Мы в космосе. Железные доспехи, сдавливающие тело, ослабляют хватку, становится все легче… невесомость. В тот же миг я услышал радостный вой, а потом стук в различных местах. Судя по всему, Рекс взбесился от радости и сейчас носится по помещению, отталкиваясь от переборок. Вот оно значит как. Для тебя невесомость – рай. Ладно, постараюсь доставлять тебе это удовольствие почаще.
В космопорту нас встретили. Лева, мой старый товарищ по Снегирям.
– Стас!
Мы обнялись.
– Надолго?
– Дней на пять. Похожу, посмотрю, что тут у вас.
– Кто это с тобой? Звездный пес?
– Ты их знаешь?
– Слышал, но вживую не видел. Как тебя звать, чудовище?
– Рекс.
– Здравствуй, Рекс.
Мы пошли в гостиницу.
– Жаль, что неудобно получилось, – вздохнул Лева. – Нас завтра на испытания Мотылька посылают.
– Что-то новое?
– Да, только что прибыли. Говорят, машины очень легкие в управлении. Посмотрим. Просто мы хотели с тобой побыть…
– Ничего не неудобно, что я, ребенок. Наоборот хорошо, пойду в диспетчерскую, послушаю, чем вы живете.
На следующий день я сижу в диспетчерской, слушаю разговоры. Конечно, я бы многое дал, чтобы увидеть, что там вытворяют ребята на новых машинах, но и по разговорам понять кое-что можно.
– Седьмой, седьмой, ограничьте нижний потолок десятью метрами, машина новая!
– Шестой, входить в тоннель запрещаю!
– Двойка, двойка! Что ты делаешь, Жора?!.
Я улыбаюсь – я отлично понимаю, какие чувства испытывают ребята, как тяжело удержать их в узде. Рядом тоскливо ворчит Рекс.
– Ну-ну, – прижимаю к груди теплое тело. – Не волнуйся. Я просто радуюсь за ребят. Понимаешь, радуюсь…
Неделя пролетела как один день. И вот мы дома, в родной квартире. Рекс деловито облетает углы, словно проверяя, все ли на месте. Я набираю большое корыто воды и зову его купаться. Рекс большой чистюля и обожает воду. Правда, присутствовать при этом необязательно – всего забрызгает. Я запускаю его в ванную, а сам ухожу, слыша восторженный визг. Интересно, на море ему понравится?
Обычно я даю ему на купание пятнадцать минут, но сегодня можно удвоить это время – в гостинице мы не мылись, только спиртовое полотенце. Кстати, Рекс процедуру не любил и не пользовался.
На следующий день мы едем к Наде. Девушка обрадовалась.
– Рада вас видеть, я успела соскучиться. Ну как Рекс вел себя в полете?
– Никогда не видел, чтобы он так радовался.
– Да, космос для них очень много значит, и звездные прогулки раз в месяц не прихоть, а необходимость. А как слетали вы?
– Да неплохо. Встретился с ребятами, посмотрел, как они летают…
– Посмотрел, – тихо проговорила она, и я представляю, как на красивом лице появляется смесь удивления и горечи.
– Слушал, конечно. Рев двигателей, голоса диспетчеров. Но знаете, у меня чувство, словно сам за штурвалом посидел. Окунулся в атмосферу и проникся.
Готов поклясться, что я чем-то смутил девушку. Хотя это чувство на уровне подсознания. Но, кажется, я угадал, Надя сидит, молчит, словно обдумывает.
– Наверное, вы жили очень насыщенной жизнью, – наконец говорит она.
– Да. Поэтому я вам очень благодарен за Рекса. С ним я не чувствую себя потерянным.
– Не за что. Галя мне рассказала, что программа помощи слепым довольно развитая, мы лишь малая ее часть. Людям предлагают встречи с детьми, различную работу, так что где-то вы бы себя нашли. Но я рада, что вы выбрали именно нас.
– А вы довольны своей работой? – спрашиваю я.
– Да. Не скажу, что мечтала заниматься животными с детства, но сейчас мне нравится.
– А сколько вам лет?
– Двадцать два.
– Образование?
– Школа кинологов. Раньше меня не привлекало высшее образование, а сейчас немного упущено время.
В ее словах мне слышится скрытая горечь. Расспросить бы подробнее, но есть же какие-то рамки приличия.
– Ну мы пойдем, – говорю я. – Пошли, Рекс.
Еще неделю мы посещали питомник через день, а потом перестали. Совсем.
Я решил это сразу, в одночасье. Рекс, который привык к загородным прогулкам, в первый день недоуменно заворчал.
– Хочешь к ней? – спросил я его. – Нельзя, брат.
Рекс опять заворчал.
– Ты спрашиваешь, почему? Понимаешь, если я буду и дальше к ней ходить, мне потом будет больнее. Лучше рвать связи сразу, пока они не окрепли.
Пес фыркнул.
– Ты спрашиваешь, почему я полагаю, что у меня нет шансов? Ну это просто. Только в твоих глазах я все знаю, все умею, а в ее глазах я – калека. Зачем молодой и, я полагаю, миловидной девушке возиться с калекой? Так что немножко пострадаем, а потом все станет на свои
