Елена Бергман - Мир львинов
У Арши появился новый друг — двадцатилетний стройный охотник. Парень был красив, но совсем не умен. Кошка очаровала его, и юноша влюбился без памяти. Варму знал, что молодой воин повадился ночевать у Арши, но ему было безразлично — Сарши, живая копия матери, стал для него центром вселенной. Малыш рос крепким и здоровым, и человек льва отдал ему всю свою нерастраченную любовь. Варму вообще не расставался бы с сыном, но ребенок был еще слишком мал, чтобы обойтись без молока, и варах, уходя на охоту, вынужденно оставлял его Уте. Львиня обожала маленького и ухаживала за ним, как за собственным ребенком. Утя всегда была рядом, и именно она спасла Сарши от неминуемой смерти…
Дети лежали на меховом одеяле у задней стены дома, накормленные и довольные. Они сучили в воздухе ножками и пускали пузыри. Утя сидела рядом с шитьем на коленях и мечтала. Солнце золотило ее густую шерсть и зажигало искры в изумрудно — зеленых глазах. Юная мать была необыкновенно хороша и совершенно счастлива.
Мрах и Варму с утра бродили где-то в лесу, но львиня не чувствовала себя ни одинокой, ни покинутой. Она знала — мужчины вернутся с добычей, и в стойбище будет еда. Покончив с разорванной рубашкой мужа, Утя выдернула из кучи стиранной одежды его же кожаные штаны — вещь оказалась безнадежно изодранной и годилась лишь на заплаты.
Оглядев эту кучу тряпья, львиня покачала головой и взъерошилась.
— Медведь тебя драл, что-ли? — недоуменно спросила она у штанов. — Два месяца назад только сшила!
Но штаны молчали, храня тайну хозяина.
— Мог бы и выбросить. — рассуждала Утя. — И тогда я, пожалуй, ничего бы не узнала… Жалко, совсем же новые штаны…
Она примерно догадывалась, что приключилось с мужниной вещью, но не хотела поднимать скандала.
Ну напились мужики, так почти весь поселок тогда на ногах не стоял — свадьба же! А то, что забрели нечаянно в ежевичные заросли и там наткнулись на диких пчел… Бывает! Зато как они от этих пчел драпали, просто загляденье! Очень бытро драпали — прям как трезвые! Львиня тихонько засмеялась своим воспоминаниям и потянула из кучи новую вещь… Ею оказась рубашка Варму, абсолютно целая.
— И как только он так аккуратно носит! — в который раз подивилась Утя. — Полгода таскает, а ни пятнышка не поставил!
Мысленно похвалив вараха, львиня отложила не нуждающуюся в починке вещь и вздохнула, разминая затекшую шею.
Лежащий на одеяле львинок заплакал — он проголодался. Утя подхватила сынишку на руки и дала ему грудь — малыш сразу же замолчал и жадно присосался. Гладя его крохотные, мягкие ушки, юная мать уыбалась светлой, полной любви улыбкой.
— Нори… — шептала она. — Нори — Нор…
Львинок насосался и заснул, и Утя осторожно уложила его обратно. Второй малыш пискнул и улыбнулся ей.
— А ты не хочешь кушать? — спросила его Утя. Ребенок продолжал улыбаться.
— Ты — красавец! — сообщила ему львиня. — Я тебя съем!
Сарши рассмеялся и задрыгал ножонками.
Чмокнув малыша в лобик, Утя собрала готовое к носке белье и отнесла в дом. Вскоре она вернулась и с тоской оглядела оставшееся — ей надоело шить.
— Почему у Мраха всегда все рвется? — спросила она у Сарши. — Опять рукав прожег!
Ребенок не ответил — он спал.
Утя с раздражением отбросила прочь недошитую мужнину рубаху и прилегла рядом. У нее слипались глаза. Задремав, юная мать не видела, как к одеялу приблизилась человеческая фигура. Наклонившись над детьми, красивый молодой охотник потянул Сарши к себе. Потревоженный младенец захныкал. Львия мгновенно проснулась и воззрилась на незваного гостя. Шерсть на ее загривке встала дыбом, сверкнули в недобром оскале белоснежные клыки.
— Положи ребенка на место! — прошипела она.
Охотник, прижимая к себе Сарши, испуганно попятился. О том, что именно произошло дальше, можно только догадываться. Скажу одно — охотнику очень сильно досталось от разъяренной матери. Утя не церемонилась, и перепуганный юнец бежал без оглядки, орошая кровью песок и истошно вопя на все стойбище. Его совсем недавно красивое лицо было располосовано глубокими царапинами, а под глазом наливался огромный синяк. Сарши, целый и невридимый, лежал в траве и возмущенно орал. Трясущимися от пережитого испуга руками львиня подняла его и унесла в дом; она догадывалась, кто подговорил этого глупца украсть ребенка, хотя и не имела прямых доказательств. Утя просто кипела от гнева.
— Арша поплатится! — сказала она себе, убаюкивая своего молочного сына. Малыш давно стал ей, как родной…
Вернувшиеся с охоты мужчины застали Утю в слезах. Юная мать вкратце поведала о случившемся. Варму пришел в ужас, и, забросив оружие в угол, бросился искать бывшую жену. Но Арши в поселке не оказалось — она исчезла вместе со своим дружком и еще несколькими молодыми охотниками.
Среди ночи Варму разбудил стук в дверь. На пороге стоял Ксар — юноша выглядел на редкость напуганным.
— Собирайся и уходи прямо сейчас! — выдохнул он в лицо заспанному вараху. — Или тебя убъют еще до утра!
— Арша? — понимающе кивнул Варму.
— Она самая! И сына забирай!
Человек льва растерялся — он никак не мог взять с собой Сарши — тот был еще совсем мал!
Маленькая пушистая ручка легла на его плечо — Утя стояла рядом. — Его тоже убъют? — спросила она тихо.
Ксар кивнул.
Львиня едва слышно зарычала и ощетинилась.
— Мрах! — позвала она звенящим от напряжения голосом. — Мрах, вставай!
Львин вскочил.
— Собираемся! — велела мужу Утя. — Только самое необходимое! Быстро!
Они покинули хижину еще до рассвета. Мужчина, вооруженный копьем, львин, львиня и двое младенцев растворились в предутреннем тумане, словно тени. Когда через пару лучин в их дом ворвались пьяные юнцы с дубинками, они были уже далеко…
Глава 8. Проводник
Туман покрыл озеро непроглядной пеленой. Варму и Мрах вели лодку, стараясь держаться поближе к берегу. Вскоре поднялся ветерок, и туман потихоньку рассеялся. Когда за стеной леса засинели горы, и беглецы решили бросить лодку и продолжать путь пешком. Спрятав ставшую ненужной долбленку в кустах, они поспешили скрыться под защиту деревьев. Ни варах, ни тем более Мрах не помнили дороги к перевалу, но выбора у них не было. К вечеру маленький отряд уже пробирался по узкому каменистому ущелью. Их никто не преследовал. Ущелье закончилось тупиком, пришлось возвращаться. Наконец, уже в темноте, беглецы набрели на уходящую в глубину гор тропку. Та это тропа или другая, они не знали. Идти дальше ночью не рискнули и заночевали тут же, не разжигая костра — боялись погони. Утром снова спустился туман. Тропка змеилась между скалами, все круче и круче забирая вверх. Постоянно карабкаться по осыпающейся каменистой земле было тяжело. Первой выдохлась Утя и мужчинам пришлось по очереди тащить ее на спине. Туман становился все гуще и гуще, от него стали влажными одежда, волосы и шерсть. Похолодало. К полудню путники достигли места, где тропинка развлетвлялась. Поколебавшись, они повернули налево. Тропинка попетляла между камнями и вдруг нырнула в заваленную камнями расщелину. Снова пришлось возвращаться.
