Георгий Тушкан - Джура
Кучак подошел к большим, массивным дверям и нажал плечом — они не шелохнулись. В потолке белело небольшое отверстие. Его прикрывала частая деревянная решетка, проломанная посередине. При виде ее Кучак сообразил, что именно этим путем он попал сюда. Позже он ощутил боль в левой ноге.
Высоко на стене, возле дверей, было еще отверстие, заделанное железной решеткой. Оно было высоко, и, чтобы добраться до него, надо было что-нибудь подставить. Кучак решил использовать для этой цели мешки. Сопя от напряжения, он перетащил три мешка и с трудом положил один на другой. Кучак с завистью увидел, что в мешках было зерно.
«Вот бы нам в Мин-Архар!» — подумал он, на миг забыв тяжесть своего положения. До окошка было все еще далеко. Кучак взялся за четвертый мешок — под ним оказались деревянные продолговатые ящики. Он взялся за ящик, чтобы тоже подтащить его к окну. Ящик был тяжелый и не сдвинулся с места. Кучак нерешительно подергал его сверху. Открылась крышка. В ящике, как дрова, тесно лежали новенькие винтовки, жирно смазанные маслом. Кучак заметил, что таких длинных ящиков в помещении было много. При виде винтовок Кучак подумал о Джуре и представил себе, как бы тот обрадовался такой находке, такому богатству. Какой-то шорох вернул его к действительности.
Где же он находится? Как он попал сюда? Что все это значит?
Кучак влез на уложенные мешки, поднял руки, схватился за решетку окна и подтянулся. Он увидел знакомые места: реку, переправу, кусты. Кучак отпустил руки и спрыгнул на пол. Сомнений быть не могло. Он понял, что ночью, сам того не сознавая, он забрался в старую мельницу Янь Сяня. Его охватил ужасный страх. Он хорошо помнил, как одному вору, пойманному на новой мельнице, обрубили руки по локоть, а другого катали в бочке, утыканной гвоздями.
Кучак с надеждой посмотрел на потолок.
Надо было поскорее уйти отсюда, но как? Отверстие сбоку было слишком мало. Он решил освободить от винтовок ящики и, поставив их один на другой, выбраться в верхнее отверстие.
Кучак принялся за дело. Под длинными ящиками оказались другие, поменьше. Из них он вынул круглые железные штуки, каждая величиной с кулак. Кое-как вскарабкавшись на подставленные один на другой ящики, Кучак дотянулся до потолка. Он сорвал остатки деревянной решетки и высунул голову наружу. На крышу можно было вылезть легко, но при дневном свете его могли заметить сторожа. Надо было ждать вечера.
Кучак, спустившись на пол, сел отдохнуть.
Вдруг загремел замок. Кучак быстро юркнул в угол и спрятался за мешками. Он услышал яростные крики Янь Сяня и чьи-то голоса. Подкравшийся пес укусил его за ногу. Кучак вскочил, громко крича от боли. Он увидел большую группу незнакомых людей. Среди них был Янь Сянь.
Кучака увидели, и чей-то сердитый голос приказал ему поднять руки вверх. Кучак повиновался. Янь Сянь, визжа от ярости, с силой ударил его по лицу. Кучак упал. Кто-то помог ему подняться.
Он увидел перед собой толстого человека, одетого в яркий шелковый халат. На голове его была зеленая чалма. Рядом с ним стоял худощавый голубоглазый незнакомец. Покусывая верхнюю губу, он отрывисто бросал то одно, то другое слово, заставлявшее Янь Сяня приседать и униженно улыбаться. Потом голубоглазый презрительно обратился к толстому, называя его Кипчакбаем.
Янь Сянь спрашивал Кучака, как он сюда влез и кто его послал, но Кучак только моргал глазами, представляясь еще более перепуганным, чем был на самом деле.
— «Люби свою веру, но не осуждай другие», — сказал Кипчакбай, испытующе глядя на Кучака.
— Ты исмаилит? — спросил Кучака голубоглазый.
— Нет, нет! — закричал Кучак, не понимая, о чем его спрашивают.
— Значит, ты коммунист, агент, — уверенно сказал голубоглазый.
— Нет, это не так, я знаю, — услышал Кучак голос, который он где-то слышал раньше.
— Нет, нет! — отчаянно закричал Кучак и вдруг узнал говорившего. — Тагай! — радостно воскликнул он и бросился к нему, но получил страшный удар нагайкой по голове и опрокинулся навзничь.
— Он не коммунист, но с Советского Памира, — продолжал Тагай. — Я знаю это ядовитое племя.
— Ты шпион, — сказал голубоглазый лежавшему Кучаку. — Признавайся, кто послал тебя выкрасть оружие, иначе мы заставим тебя силой сказать все, что ты знаешь.
Люди, стоявшие в дверях, расступились, давая дорогу входящему пожилому человеку.
— Имам Балбак, — сказал голубоглазый, почтительно наклонив голову, — пойман большевистский агент, явный шпион. Смотрите, он сложил оружие и гранаты, очевидно желая уничтожить их взрывом. Он опознан Тагаем. Это старый, опытный диверсант, киргиз с Советского Памира.
— Он видел этот тайник и должен умереть… Но! — Имам Балбак поднял палец и обвел взглядом собравшихся. Кучак заметил, что правый его глаз оставался неподвижным. — Но прежде он должен сказать все. И о себе, и о тех, кто его послал.
— Я вырву у него всю правду, — сказал Кипчакбай, — иначе я не буду казий — военный судья ваших джигитов.
— У меня нет джигитов, запомните! Это у Тагая есть джигиты. Я помогаю правоверным найти путь истины. Я имам, и другое меня не касается. — Обратившись к голубоглазому, имам тихо сказал: — У этого молодчика все узнать! Обследуйте другие склады. Проверьте охрану и этим складом больше не пользуйтесь.
Голубоглазый склонил голову.
— Говори! — крикнул Кипчакбай, наступая ногой на грудь Кучака.
— Только не здесь, — сказал имам Балбак. — Увезите его к себе и допросите… Может быть, он нам еще пригодится.
Кипчакбай зажал Кучаку рот тряпкой. Янь Сянь дрожащими руками набивал трубку анашой, просыпая порошок на пол. Он силой всунул мундштук Кучаку в рот. Кучак попробовал вытолкнуть мундштук языком, но это не удалось; он засопел, но чьи-то пальцы больно сжали ему нос, и, чтобы не задохнуться, он принялся курить.
И снова он увидел веселые, танцующие горы и хороводы солнц. Много удивительного видел Кучак, и каждый раз, когда он чувствовал боль и хотел пить, мундштук насильно лез ему в рот.
Янь Сянь облегченно вздохнул и без помощи других вытащил его наружу. Кучака посадили на верблюда и привязали веревками, чтобы он не упал. Кипчакбай ехал впереди на лошади, ведя верблюда за повод, продетый через нос.
VIII
Кучак очнулся от боли в тесном, темном помещении. Он увидел склонившиеся над ним лицо Кипчакбая, потное и красное.
— Золото! — как бы издалека услышал Кучак его голос. — Откуда золото? Говори! — И он тряс его за плечо.
Кучак испугался и хотел схватиться рукой за пояс, но он не мог даже пошевельнуть руками, связанными за спиной. Только сейчас Кучак почувствовал холод и понял, что ничего на нем нет, в том числе и привычной тяжести тайного пояса, где было зашито золото.
