Высшие альфачи - Вадим Меджитов
Они взывали к людям, чтобы те «начинали Великий Срач». Ибо если в споре не рождается истина, то в сраче можно эту истину запихнуть буквально в глотку своему оппоненту.
Простые люди сначала боялись подходить к Черному пропагандисту, когда тот орал на городской площади, но невольно заслушивались, приближались… и окунались в подобное мировоззрение с головой. Конечно, далеко не все поддерживали Черных, особенно фанаты Синих, но приверженцев Истинной Истины хватало.
Действительно, если родители, знакомые или «любимые» избивали тебя, надругивались над твоими честью и достоинством, то Синие могли предложить лишь смирение да походы к психологу. Но Черные были не согласны с такими методами, более того — они считали их вредными. Они открыто заявляли, что о подобных случаях ни за что на свете нельзя молчать, нужно кричать, причем кричать так громко, чтобы услышали даже в джунглях Зумбии.
Если же ваш коллега по работе имеет фавор со стороны руководства, то об этом также стоит кричать. Жаловаться. Бить ногами. Делать все, чтобы жизнь привилегированного человека стала достоянием широкой общественности.
Также Черные учили своих слушателей Ядовитым Экспромтам. Это когда вы во всеуслышание заявляете о коррупции в отдельном городе, но преподносите ситуацию в настолько обидных выражениях, насколько у вас хватает совести. А если вас будут упрекать в чересчур резких словах, то стоит наброситься на своего оппонента с криками: «А ты не за Правду? Ты хочешь, чтобы и дальше воровали? Чтобы расхищали народное достояние?! Да ты такой же преступник!».
Черные обожали публичные выступления, диспуты, форумы для обсуждения, в общем — все способы яркого и громкого выражения своих мыслей. Любили они и писать, постоянно строча гневные публикации, наполняя бездушную бумагу живительной Истиной.
Некоторые философы и мыслители считают Синие и Черные мировоззрения положительными общественными явлениями, потому что одни пытаются построить положительный притягательный образ, а другие следят, чтобы за красивым фасадом никто не припрятал кучу говна. В общем и целом, эти идеологические противники прекрасно дополняли друг друга, двигая социум вперед.
Отдел Стражи городского округа Колосик находился в областном сельскохозяйственном поселке, который выглядел гораздо приличнее того рабочего поселка, где существовал Игорь (теперь вместе с Чедом).
Здесь проживали упитанные зажиточные довольные крестьяне и даже некоторые фермеры, собственники малых хозяйств, желающие быть поближе к своим подчиненным. Домики своим внешним видом и меблировкой уступали богатейшим роскошным хоромам в самом городе, но выглядели опрятно, чисто и достойно. Поговаривали, что дома эти в свое время раздало государство, а чтобы сегодня получить престижную работу землепашца — об этом не могло быть и речи, ведь давно уже были созданы целые крестьянские династии, передающие дело по наследству «своим» людям. Конечно, иногда привлекались сезонные рабочие, но и они были знакомыми, друзьями, кумовьями и прочей блатной шелупонью, кто пару раз в год имел возможность получать достойные деньги.
Остальной народ был вынужден пробивать себе путь в жизни самим — и частенько этот путь заканчивался на непрестижной тяжелой работе, которая, несомненно, была общественно значимой, но общество почему-то оценивало ее по грошовой стоимости.
В поселке Заречный (так он наименовался, хотя реки тут рядом не пролегало) Кос и нашел злополучный участковый пункт Стражи, заведующий миропорядком в местной области. Было это старинное кирпичное здание, слегка потрепанное, но не утратившее былого очарования. Кос прошел мимо плакатов со страшнющими рожами («Разыскиваются! Сделай работу за нас, будь примерным гражданином!» — прочитал Кос на ходу).
У входа немного потоптался, привыкая к запаху канцелярщины (смесь клея, пыли, вонючих носков и заунывной тоски), а затем направился к пустеющему столику с регистрационными талонами. Взял себе один, все как надо, все по правилам.
— Я вас слушаю, — раздался позади него сухой женский голос.
Он обернулся. Медленно и беспечно, как у себя дома. Кос почти везде чувствовал себя как дома — как и большинство наркоманов со стажем.
— Добрый день, — поприветствовал Кос женщину в форме.
— Добрый, — ответила она, оценивающе смерив его с головы до ног. — Временно исполняющая обязанности начальника отдела Стражи лейтенант Стражи межмуниципального отдела Стражи по городу Колосик Анна Мейер. Я вас слушаю, гражданин.
— Хе-е-е, — протянул Кос, с удовольствием рассматривая точеную девушку в форме.
Он смекнул, что офицер еще «свежий», недавно на Службе и, наверное, выпускница Академии Стражи из Брентона. Говорок у нее точно был брентоновский.
Город технологий… и что она делает в такой дыре? Магия распределения, не иначе.
— Я вас слушаю, — повторила лейтенант Мейер.
— А у вас тут недобор, что ль? Кадровый дефицит? — Кос обвел рукой пустой стол.
— Может быть, — Анна подозрительно склонила голову. — Вы по какому вопросу?
— Друга своего ищу! Такой… ну… негр, одним словом.
Девушка кивнула. Она поняла.
— В данный момент он находится под следствием, во временном изоляторе, местоположение которого я вам не могу указать. Суд над ним будет через три недели, пока не могу подсказать номер судебного участка.
— Но он жив?
— Естественно. Мы же не звери.
Кос театрально вздохнул с облегчением. На самом деле ему было все равно. Просто хотелось помочь Чеду, как уж сможет.
— А можно, там, залог внести? Или как-то его отпустить?
— Не может быть и речи! — резко замотала головой суровая стражница. — Nein! Это особо опасный преступник.
— А что он такого совершил?
— Я не знаю. Никто из наших не знает. Но он умеет выводить из себя.
— Это такое уж преступление? — удивился Кос.
— В формальном понимании — нет. А в неформальном — не я тут все решаю.
— А кто? Вы же… начальник чего-то там?
— Временно исполняющая обязанности начальника. Надеюсь, скоро пришлют нового, я уже устала копаться в этом Scheisse.
Кос понимающе кивнул. Точно из Брентона. Они обожают вставлять в обиходную речь слова из их простонародного наречия.
— А где старый начальник? — невинно поинтересовался он.
— В канаве с перерезанным горлом, — невинно ответила она. — Еще вопросы?
— Да, — Кос широко улыбнулся. — Только один. Как вам работа?
Анна удивленно моргнула, а затем ненадолго задумалась.
— Ужасно, — призналась она. — Хочется плакать. Но я не могу. Я же офицер.
— А если убрать все эти ужасы? Можно будет погрустить от всей души? — спросил Кос, ненавязчиво вертя талончик в своих руках.
— Наверное, — Анна призадумалась. — Но ничего не получится. Силы неравны.
Она в упор посмотрела на Коса, словно вызывая того на поединок.
— Хе-хе-хех-хех-х, — забормотал Кос, а его рука потянулась к внутреннему карману, но он быстро ее
