Александр Морозов - Счастливого пути! (сборник)
Майский жук стремительно пронесся над самой головой Крэнка. Мастер зябко передернул плечами и сгорбился, словно что-то разглядывая на земле. Снова свистящий, но более резкий звук. Нет, это не жуки. Наверное, мальчишки развлекаются стрельбой из рогаток. Крэнк обернулся и увидел только зловещий силуэт завода вдали. Никого вокруг не было.
— Не оборачивайтесь. Идемте быстрее. По мне стреляют из бесшумного «ремингтона». Это бывает… — сказал мастер.
— Не оборачивайтесь. Идемте быстрее. По мне стреляют из бесшумного «ремингтона».
Крэнку хотелось броситься ничком, забраться в какую-нибудь канавку, но перед ними был только ровный серый холм, на котором резко выделялись их черные костюмы.
— Не эти выстрелы страшны, — криво усмехнулся Бэрнс. — С этими стрелками мы как-нибудь справимся… Но есть другие парни — коммунисты. Те не стреляют. Но их слова пострашнее пуль. Этих парней, да и тех, кто к ним прислушивается становится все больше…
За холмом свист прекратился. Мастер выпрямился. Крэнк вздохнул так глубоко, что у него кольнуло в груди. Они шли молча до поворота дороги, где расстались, крепко пожав руки друг другу.
Ирвингу больше не надо было расспрашивать Бэрнса, чтобы для вдохновения попытаться понять его. Минуты общей опасности сроднили журналиста с мастером. Он почувствовал, что оба они по-разному делают одно и то же дело.
Очерк Ирвинга «Хороший парень» понравился редактору «Saturday».
— Чувствуется, что вы глубоко познакомились с материалом и полюбили его. А сцена в поле, когда вечером вы идете с мастером и над вашими головами проносятся стрижи, — прямо настоящая лирика. Только, по-моему, и этом отравленном районе даже дохлого воробья не найдешь, не то что стрижа.
— Стрижи! — вздохнул Ирвинг. — По нас стреляли из бесшумного ружья, и свист пуль напомнил мне стрижей. Знаете, когда они вдруг пролетают летним вечером у самого лица?
Редактор с уважением посмотрел на Крэнка.
— Перед войной я был на Тихоокеанском побережье, где вспыхнула бубонная чума. Я писал оттуда корреспонденции о том, что эта болезнь — просто грипп с некоторыми неприятными осложнениями, вызывавшими необходимость строжайшего карантина. Так было нужно, чтобы не пострадали интересы крупных тихоокеанских компаний, и тайну удалось сохранить… Правда, потом все выплыло наружу, но уже слишком поздно… Вы напоминаете мне меня самого в прошлом. Я очень доволен, что маленькая история «кровавой собаки» так близко познакомила меня с одним из самых талантливых сотрудников журнала «Saturday»…
Так «Хороший парень», созданный Ирвингом Крэнком, пошел странствовать по свету.
УЧЕНЫЕ-КОЛДУНЫ
Отдел сверхнаучных приборов
Никто не знал, за что инженер Чарлз Даун попал в «черный список». Но уже много лет он существовал, перебиваясь лишь случайной работой. Он почти не выходил из комнаты, служившей ему спальней, библиотекой, лабораторией, и совершенно не встречался ни с кем из людей, знавших его раньше.
Его забыли скоро и основательно, как покойника.
Но в десятую годовщину окончания института, где учился Чарлз, о нем вдруг вспомнил сделавший прекрасную карьеру инженер Розбери. Может быть, в канун этой знаменательной даты он разглядывал пожелтевший фотоснимок институтского выпуска и задумался над судьбой Чарлза, словно утонувшего в Гудзоне и навеки унесенного в море. Может быть, и что-нибудь другое напомнило Розбери человека, рядом с которым он просидел ка школьной скамье шесть долгих, трудных лет.
Розбери приехал уже подвыпивший и настроенный лирически. Он не сумел скрыть ни жалости, ни отвращения, вызванных в нем обстановкой квартиры Дауна.
— Ты должен снова стать на ноги, — сказал Розбери, поздно ночью расставаясь с Дауном. — Я устрою тебя в один институт, где тебе, по-моему, должно понравиться. Нечто подобное твоей универсальной комнате — дьявольская смесь науки и всякой дребедени, причем они не только мирно уживаются, но и неотделимы друг от друга. Компания и ее институт существуют уже шестьдесят три года. Дело приносит огромные прибыли. Постарайся, наконец, найти там тихое пристанище…
Рекомендации Розбери оказалось достаточно. Дауна охотно приняли в отдел сверхнаучных приборов компании Столпинг.
Работников этого отдела не смущало явное подчас противоречие технических условий заказчика с законами физики или простым здравым смыслом. Тут изготовлялись и чувствительнейшие измерительные приборы для университетов, и фотоаппараты для автоматической съемки «привидений», и «алармы», сигнализирующие о появлении в квартире клопов.
— Мы опережаем науку, — говорил директор института. — Роль значительной части наших приборов будет признана человечеством только спустя десятилетия… Пусть! Мы готовы на жертвы.
Независимо от столь дальнего и бескорыстного прицела в будущее компания процветала, так как все расходы на самые фантастические исследования безропотно оплачивали заказчики, нередко только требовавшие, чтобы их заказы хранились в строжайшей тайне.
После уединения и тишины комнаты Дауна лихорадочный темп жизни института и нелепость многих работ придавали оттенок какой-то нереальности всему теперешнему существованию Чарлза. Порой ему казалось, что он стал другим человеком, лишь очень смутно помнящим прежнего Дауна, погибшего в трудной борьбе за жизнь.
Осенью Дауна внезапно послали в Австралию с аппаратурой для Эдгара Кинга, председателя австралийской радиокомпании «Амальгамейтед Уайрлесс». Он вылетел из Нью-Йорка в ненастный ноябрьский полдень, и самолет постепенно возвращал его в цветущую весну, в жаркое лето.
Летающая лодка плыла в воздухе над путями чайных и золотых клиперов, над таким пустынным и страшным океаном.
Собираясь отдохнуть, дюралюминиевая амфибия тяжело шлепалась в прозрачные лагуны коралловых островов, в грязные бухты портов, нанесенных далеко не на каждую карту мира.
Потом были бесконечные пески пустыни Виктории, заросли кактуса, опунции и красные скалы, похожие на могильные памятники неведомого народа, жившего здесь тысячелетия назад.
Это гиблое место Кинг выбрал для своих таинственных опытов, потому что, по его расчетам, тут меньше всего могли влиять помехи, рожденные машинами городов и сел. Здесь Даун установил оборудование приемно-передающей радиостанции с необычайными способами изменения длины волн, методов модуляции и системы передачи.
