Му Линь - Загадочные цифры

В этот день здесь было особенно много больных, в регистратуре образовалась очередь. Ли Цзянь заглянул в приемную, там сидело несколько больных.

Чтобы пройти в кабинет заведующего больницей, надо миновать окошко, где выдаются лекарства. Здесь было очень тихо, на лавке сидел ждал лекарства только один человек. В тот момент, когда Ли Цзянь проходил мимо, окошко распахнулось и раздался звонский женский голос:

— Номер пятнадцать!

— Мой! — ответил больной, поднялся со скамейки, подошел к окошку и подал небольшого размера квадратный медный жетон.

— Фамилия? — спросила женщина из окошка.

— Янь Цзе.

Ли Цзянь бросил быстрый взгляд на женщину, выдававшую лекарства: круглое лицо, большие глаза, на щеке едва заметный кровоподтек, две черные блестящие косы.

У Ли Цзяня мелькнула мысль, заставившая его на минуту остановиться. Он притворился, будто рассматривает плакат, и только потом двинулся дальше. Он прошел в кабинет заместителя заведующего, тот уже приготовил два толстенных регистрационных журнала, которые хотел посмотреть Ли Цзянь.

— Ого, ничего себе! — сказал он, взглянув на: них.

— Это регистрационные журналы, а если вам понадобятся истории болезни, то боюсь, что эта комната будет мала, — сказал заместитель заведующего. — Ладно, занимайтесь своим делом, время для вас дорого, а я вас беспокоить не буду.

После ухода заместителя заведующего Ли Цзянь принялся за работу. Руки, глаза, голова выполняли свои функции: руки перелистывали страницы, глаза просматривали записи, голова думала; страницы шелестели, переворачиваемые его пальцами…

На одной из страниц он вдруг остановился. В ряду имен он увидел три иероглифа «Янь Дин-го». Рядом стояла дата — 18 июля. В графе о диагнозе значилось: «Больной жалуется на упадок нервной деятельности, головные боли, слабость в руках и ногах».

Это открытие заставило Ли Цзяня подняться с места.

Чертеж № 407 пропал вечером 17 июля.

«Быть может, шпион, притворившись больным, передал здесь кому-либо добытые сведения?»

Ему были известны случаи, когда шпионы под видом больных передавали добытую информацию, и сейчас он перебирал в памяти все эти случаи. Он закрыл глаза и представил себе приемную и окно выдачи лекарств: здесь шпион мог, не вызывая ничьих подозрений, передать другому шпиону добытые сведения.

«Быть может, Янь Дин-го, добыв чертеж № 407, именно здесь передал его Ши Сю-чжу?» Подумав об этом, Ли Цзянь перевернул еще несколько страниц журнала, но имени Ши Сю-чжу не обнаружил.

Зато среди больных, бывших на приеме 19 июля, он нашел фамилию Лю Сюэ-вэня. Диагноз: «Сильная простуда».

Он положил недокуренную сигарету в пепельницу, откинулся на спинку кресла и, подперев обеими руками подбородок, задумался. «Удивительно, что эти два человека, внушающие подозрения, как нарочно, после пропажи чертежа приходили лечиться. Кто же из них в конце концов преступник?»

Он просмотрел регистрационные журналы за несколько месяцев. Янь Дин-го и Лю Сюэ-вэнь приходили несколько раз. Оставив пока в стороне эту пару, Ли Цзянь стал думать о Ши Сю-чжу: «Каким образом пакетик попал в руки Ши Сю-чжу? Возможно, Янь Дин-го, притворившись больным, передал Ши Сю-чжу свой пакетик от лекарства, но на пакетике нет имени больного. Ясно, что передавать информацию друг другу непосредственно они не могли. Значит, в больнице непременно есть человек, к услугам которого прибегали преступники, и, вероятнее всего, этот человек работает в аптеке. Каким образом этот пакетик, без фамилии больного, мог быть выдан через окошко? Значит, вопрос упирается в человека, который выдает лекарство».

Мысли его снова вернулись к окошку выдачи лекарств. Мог ли пакетик попасть в руки Ши Сю-чжу через человека, не имеющего отношения к больнице? Ли Цзянь отбросил это предположение: посторонний не мог положить пленку в пакетик от лекарства, он завернул бы ее в бумагу или во что-либо другое. Без сомнения, человек, выдающий лекарства, причастен к этому делу. Весьма вероятно, что Янь Дин-го или Лю Сюэ-вэнь, захватив чертеж, 18 или 19 июля, притворившись больным, передал через окошко пленку, а человек, отпускающий лекарства, положил ее в пакетик и в тот же день передал ее Ши Сю-чжу, который явился тоже под видом больного.

Задумавшись, Ли Цзянь не заметил, как вошел заместитель заведующего больницей.

— Задали вы себе работу! Сидите уже два с половиной часа, — сказал он и, не дожидаясь ответа Ли Цзяня, спросил: — Ну как, не зря посидели?

Не зря! Скажите, пожалуйста, кто у вас выдает лекарства?

— Фэн Ся, — ответил заместитель заведующего. Что-то почувствовав, он удивленно спросил: — Как, разве она под подозрением?

Ли Цзянь почувствовал, что за этими словами что-то скрывается, и опросил:

— У вас тоже есть какие-то подозрения?

— Да! — он потер себе лоб. — Несколько месяцев назад мы получили анонимное письмо, в котором говорилось, что Фэн Ся в течение некоторого времени будто бы служила переводчицей у одного из американских советников при марионеточном правительстве. Из-за того, что материал был анонимный, аргументация не убедительная, мы и не стали заниматься расследованием.

Заместитель заведующего больницей выдвинул ящик, порылся в нем, но письма, о котором только что говорил, не нашел. Ли Цзянь взвешивал про себя услышанное; заметив суетливость собеседника, он спокойно сказал:

— Вы потом поищите его как следует. У вас есть фотография Фэн Ся?

— Подождите, пожалуйста! — сказал заместитель заведующего и поспешно вышел.

Через некоторое время он вернулся с фотографией Фэн Ся.

Простившись с заместителем заведующего больницей, Ли Цзянь вышел, сел на машину и помчался прямо на 359-й завод. Старик Хэ засвидетельствовал, что Фэн Ся и есть «двоюродная сестра», приходившая к Янь Дин-го.

Ли Цзянь как будто нащупал главную нить в этом деле. Он думал: «Фэн Ся является — это можно сказать с уверенностью — важной фигурой в шпионской организации, стоит только раскусить ее, а остальное будет не трудно».

Сейчас самым противоречивым был вопрос о Янь Дин-го. Все данные о нем совпадали с только что полученными из Шанхая материалами. Как мог этот испытанный, честный коммунист стать шпионом? Но в то же время многое в нем внушает подозрение. Почему он после освобождения ничего не писал Цинь И, который даже не знает, жив ли он? В чем тут дело?

Ли Цзянь распахнул окно кабинета, остановился, глядя вдаль, все его мысли были сосредоточены на Янь Дин-го. Он всесторонне обдумывал, почему Янь Дин-го не поддерживает отношений с Цинь И — ведь Цинь И, его дядя, вырастил его, почему же теперь Янь Дин-го не хочет знаться с ним…