Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Повсюду маршировали пешие отряды. К своим экзотическим костюмам пехотинцы добавляли военную добычу, так что не было двух одинаково одетых солдат. Щиты, квадратные, круглые и продолговатые, были сделаны из дерева, металла или бычьей шкуры. Лица солдат темные, с орлиными носами, а бороды серебряные, как прибрежный песок, или черные, как вороны, летавшие над лагерем.
— Шестьдесят тысяч человек, — сказал Фасилидес. — Со скинией, с Назетом во главе — перед ними не устоит ни один враг.
Шлюхи и обозная прислуга — те, что не грабили поле битвы, — были почти так же многочисленны, как сама армия. Они следили за кострами или лежали в тени фургонов. Женщины-сомалийки — высокие, с загадочно закрытыми лицами, девушки галла — с обнаженной грудью и дерзкими глазами. Некоторые замечали мужественную, широкоплечую фигуру Хэла и выкрикивали приглашения, для ясности сопровождая их непристойными жестами.
— Нет, Гандвейн, — на ухо сказал ему Аболи. — Даже не думай: галла обрезают своих женщин. Там, где ты ждешь влажного скользкого приветствия, находишь только сухое, в шрамах, углубление.
Мужчины, женщины и животные стояли так плотно, что продвижение путников замедлилось до шага. Когда верующие узнавали епископа, они опускались перед его лошадью на колени и просили благословить их.
Наконец они выбрались из гущи людей, ускорили ход и, перейдя на галоп, начали подниматься по крутой дороге в горы. Фасилидес вел их, одеяние развевалось на его костлявой фигуре, борода летела за плечами. На вершине он остановил лошадь и показал на юг.
— Вот! — воскликнул он. — Это залив Адулис, а там, у порта Зулла, стоит армия ислама.
Хэл заслонил глаза от пустынного блеска и увидел сквозь облака дыма и пыли отражение солнца в стволах пушек и вооружении еще одной большой армии.
— А сколько людей в легионах Эль-Гранга?
— Именно это я должен был узнать от наших шпионов, когда ты нашел меня.
— Так сколько же? — настаивал Хэл, и Фасилидес рассмеялся.
— Ответ узнает только генерал Назет, — сказал он и пришпорил лошадь. Они по узкой трудной тропе поднимались все выше и вышли на следующий хребет.
— Вон! — показал вперед Фасилидес. — Там монастырь Святого Луки.
Монастырь располагался на вершине крутого холма. Резкие очертания высоких стен на фоне неба не смягчали никакие украшения, колонны или архитравы. Один из сопровождавших епископа всадников протрубил в бычий рог, и перед ними открылись единственные массивные деревянные ворота. Через них они проехали во двор и спешились перед башней. Подбежали конюхи и увели их лошадей.
— Сюда! — сказал Фасилидес и через узкую дверь углубился в лабиринт коридоров и лестниц. Сапоги путников гулко стучали по каменным плитам пола, и этот звук эхом отдавался в коридорах и темных залах.
Неожиданно они оказались в темной обширной церкви, купол которой скрывался в полутьме высоко над головой. Сотни свечей и жаровен едва освещали гобелены с изображениями святых и мучеников, рваные знамена монашеских орденов и многоцветные иконы в драгоценных окладах.
Фасилидес склонился перед алтарем, на котором стоял коптский крест высотой шесть футов. Хэл встал на колени рядом с ним, но Аболи остался стоять за ними, сложив руки на груди.
— Бог наших отцов, повелитель воинств! — молился Фасилидес, ради Хэла, на латыни. — Благодарим Тебя за посланное нам изобилие и за дарованную нам победу над язычниками. Отдаем Твоей заботе Твоего слугу Генри Кортни. Пусть он процветает на службе единому истинному Богу, и пусть его оружие побеждает неверующих.
Хэл едва успел закончить молитву, как Фасилидес снова встал и проворно повел его по проходу между сиденьями к маленькой нише.
— Ждите здесь! — сказал он. Прошел прямо к яркому тканому занавесу за меньшим алтарем и отвел его, обнажив низкую узкую дверь. Наклонившись, он прошел в дверь и исчез.
Осмотрев часовню, Хэл заметил, что она обставлена гораздо богаче мрачной главной церкви. Маленький алтарь покрыт плитками желтого металла, который мог быть медью, но при свечах сверкал, как чистое золото. Крест украшен крупными многоцветными камнями. Возможно, это было простое стекло, но Хэлу показалось, что в них заметен блеск изумрудов, рубинов и алмазов. Полки, поднимавшиеся к куполообразному потолку, уставлены приношениями благородных и богатых просителей и молящихся. Некоторые, должно быть, простояли нетронутыми столетия, потому что были покрыты таким слоем пыли и паутины, что об их природе оставалось только гадать. Пять монахов в жестких мешковатых одеяниях молились перед статуей Девы Марии с черным лицом, с маленьким черным Иисусом на руках. Они даже не взглянули на вошедших.
Хэл и Аболи стояли, прислонившись к каменной колонне в глубине часовни. Время тянулось медленно. Воздух был тяжелым от ладана и древности. Негромкое пение монахов действовало усыпляюще. Хэл почувствовал, как его клонит ко сну; не закрыть глаза стоило ему больших трудов.
Неожиданно из-за занавеса послышался топот бегущих ног. Хэл распрямился; из-под занавеса показался маленький мальчик, который с живостью и жизнерадостностью щенка вбежал в часовню. Он затормозил на плитах пола. Четырех— или пятилетний, в простом белом платье, босой. Голова поросла блестящими черными курчавыми завитками, которые плясали, когда мальчик поворачивал голову, разглядывая часовню. Глаза у него были черные, такие же большие, как у святых на иконах, висящих за ним на каменной стене.
Он увидел Хэла, подбежал и остановился перед ним. И смотрел на него так серьезно, что Хэл был очарован этим малышом; он опустился на одно колено, чтобы они могли смотреть друг другу глаза в глаза.
Мальчик что-то сказал на языке, который Хэл теперь узнавал как гизский. Очевидно, это был вопрос, но догадаться, о чем его спрашивают, Хэл не мог.
— Ты тоже!
Хэл рассмеялся, но мальчик оставался серьезен и повторил вопрос. Хэл пожал плечами, мальчик топнул и задал вопрос в третий раз.
— Да! — энергично кивнул Хэл. Мальчик радостно засмеялся и захлопал в ладоши. Хэл распрямился, но мальчик протянул руки и отдал приказ, который мог означать только одно.
— Хочешь, чтобы я взял тебя на руки?
Хэл наклонился и поднял мальчика. Тот, продолжая смотреть ему в глаза, что-то заговорил, показывая на лицо Хэла, едва не попав ему в глаз пальцем.
— Я не понимаю, что ты говоришь, малыш, — мягко сказал Хэл.
Фасилидес неслышно подошел к нему сзади и торжественно произнес:
— Его Христианское Величество Иясу, царь царей, правитель Галлы и Амхары, защитник веры в Распятого Христа, заметил, что твои глаза странного зеленого цвета. Он таких раньше не видел.
