Дуглас Престон - Каньон Тираннозавра
Другая нога опускается вниз, потом перемещаются руки… Он оступился, и на один страшный миг ему показалось — все, падение неминуемо. Острые камни врезались в пальцы ног. Том спускался невероятно медленно и наконец, с огромным облегчением почувствовал под собой твердую землю. Посветив вокруг, поднял носки и ботинки, обулся. Оглядевшись, понял, что очутился в очередном тоннеле, уходящем прямо в толщу горы. Прислушался — все было тихо.
Том побежал по тоннелю — правда, небыстро — и, остановившись через несколько сот ярдов, снова прислушался. Фонарь светил тусклее: садились батарейки, и до того никуда не годные. Том пошел дальше, поминутно замирая и вслушиваясь. Сзади донесся звук, похожий на сдавленный вопль. Том выключил фонарь и, затаив дыхание, буквально превратился в слух. Мужской голос раздавался все еще как будто издалека, но уже гораздо отчетливее. Удалось разобрать слова.
«Я знаю, ты там, наверху. Спускайся, а то стрелять буду».
Том слушал. Сердце его колотилось.
«Слышишь ты меня?»
Том испытал такое огромное облегчение, что едва устоял на ногах. Салли жива и, по всей видимости, свободна. Он напряг слух, пытаясь определить, откуда доносится голос.
«Тебе крышка, сука!»
От этих слов Тома внезапно переполнила ярость, и на мгновение у него занялось дыхание. Он прошел футов двадцать и вернулся обратно. Звук, похоже, шел снизу, будто бы пробиваясь сквозь толщу породы. Но разве Салли и похититель могут быть внизу? Слева от себя, футах приблизительно в десяти, Том заметил паутину трещин, которые разбегались по каменному полу, просевшему и покрытому неровностями. Он опустился на колени, вытянул руку над одной из трещин. Снизу поднимался прохладный воздух. Том приложил ухо к трещине.
Неожиданно громыхнуло — стреляли из крупнокалиберного пистолета. Тут же раздался пронзительный крик, прозвучавший так близко от уха Тома, что он вздрогнул.
22
Уиллер с Эрнандесом мчались на север по 84-му шоссе. Огни Эспаколы постепенно таяли вдали, впереди зияла чернотой бескрайняя пустыня. Близилась полночь. Уиллер был вне себя от гнева. Просто поразительно, как этот недоумок Байлер ухитрился отнять у них столько драгоценных часов…
Лейтенант вытащил из нагрудного кармана сигарету, сунул ее в зубы. Курить в служебной машине не полагалось, но ему давно уже стало наплевать на такую ерунду.
— Может, Бродбент уже и Камбрес Пасс успел проехать, — сказал Эрнандес.
Уиллер глубоко затянулся.
— Нет, не может быть. Полиция регистрировала все автомобили, проходившие через этот пункт, и байлеровской колымаги среди них не было. На дорожной заставе к югу от Эспаколы он тоже не появлялся.
— Он мог бросить машину в Эспаколе, прямо в чистом поле, и скрыться в мотеле или еще где.
— Мог. Только наверняка этого не сделал.
Уиллер прибавил газ. Стрелка спидометра передвинулась со 110 на 120. От такой скорости машина, летевшая сквозь тьму, заходила ходуном.
— А как, по-вашему, он поступил?
— Думаю, поехал в тот самый монастырь Христа в Пустыне, чтобы встретиться с монахом. Туда-то мы сейчас и нагрянем.
— А почему вы считаете, что он наладился в монастырь?
Уиллер снова затянулся. Обычно детектив был даже благодарен Эрнандесу за его настойчивые вопросы: они помогали лучше обдумывать факты, но на сей раз Уиллер испытывал лишь раздражение.
— Уж не знаю почему, только считаю, — отрезал детектив. — Бродбент вместе со своей женушкой замешан в этом деле, да и без монаха тут не обошлось, а еще есть третья сторона — убийца; он, ясное дело, тоже здесь завязан. Они что-то нашли в каньонах, и из-за находки сцепились не на жизнь, а насмерть. Какова бы ни была эта находка, она важная, причем очень. Бродбент вон даже послал полицию куда подальше и сгоряча угнал машину… Бог ты мой, Эрнандес, уж думай сам, ради чего субъект вроде Бродбента может рисковать на десять лет загреметь в исправительную тюрьму Санта-Фе! Казалось бы — чего ему не хватает в жизни?
— Да уж…
— Итак, сейчас — в монастырь. Если Бродбента там нет, то я хотя бы потолкую с так называемым монахом; меня так и разбирает желание кое о чем его расспросить.
— Ну вот, кажется, у нас и план есть.
23
Услышав крик, Том, холодея и не веря своим ушам, узнал голос Салли. Он приник губами к трещине:
— Салли!
— Том?! — воскликнула она.
— Салли! Как ты там? Ты цела?
— Господи, Том! Это ты… — пролепетала Салли. — Я застряла. Он стреляет в меня. — Она всхлипнула.
— Салли, я здесь, все будет хорошо. — Том поднес слабо горевший фонарь к трещине и, потрясенный, увидел лицо жены внизу, менее чем в двух футах от себя.
Снова громыхнул выстрел, и было слышно, как пуля, зазвенев, отскочила от камня.
— Он стреляет по мне, но меня не видит… Том, я в ловушке!
— Сейчас я тебя вытащу…
Том посветил вокруг. Порода и так уже была вся в разломах и трещинах, ее требовалось лишь разбить и вытащить по кусочкам. Он водил фонарем туда-сюда, разыскивая какой-нибудь инструмент. В одном из углов валялась куча гнилых ящиков и веревок.
— Я мигом.
Опять выстрел. Том бросился в угол, отбросил моток полусгнившей веревки и стал рыться в истлевших пеньковых мешках, наваленных друг на друга. Под грудой мешков, в самом низу, лежал обломок шахтерской кирки. Том схватил его и кинулся назад.
— Том!
— Я здесь. Сейчас я тебе помогу.
Раздался очередной выстрел. Салли вскрикнула.
— Он попал! Он меня ранил!
— Господи, куда?
— В ногу… О боже, Том, скорее!
— Закрой глаза.
Том вставил стальной обломок в трещину, поднял с пола камень и ударил им по обломку, потом еще раз и еще. И без того непрочная порода моментально поддалась и начала крошиться. Поспешно опустившись на колени, Том принялся разгребать откалывающиеся куски. Порода оказалась податливой, и как только один камень был извлечен, дело пошло гораздо быстрее. Том дробил толщу скалы киркой, вынимал отдельные валуны и все время разговаривал с Салли, снова и снова повторяя, что она спасена и вот-вот выберется.
Новый выстрел.
— Том!
— Ты, сучка! Сейчас перезаряжу пушку, и тебе конец.
Том, дернув изо всех сил, вытащил внушительный кусок скалы, откатил его в сторону, затем извлек еще один камень, а за ним — другой, страшно спеша и раня руки об острые кварцевые края.
— Салли! Где больно?..
— Нога… Но, кажется, ничего серьезного нет. Давай, Том!
И опять выстрел. Том стучал по обломку кирки, снова и снова загоняя его в породу, вытаскивал камни, расширял отверстие. Он уже видел лицо Салли и ее вытянутую вперед руку.
