Свет в океане (СИ) - "-Edelweiss-"

Она собиралась оттолкнуть наглеца, оттолкнуть незамедлительно! И уж точно не имела понятия, чего ждала и почему не колебалась, ответив на жадное движение его губ, запустивших огненную волну вниз по её позвоночнику. Гермиона потерялась в ощущениях откровенного шока, промедлила так, что этой заминки хватило, чтобы руки волшебника легли ей на талию и толкнули в темноту тесной комнаты. Она оказалась прижата к стене, поражённая, пригвождённая внезапным поцелуем. Понимание происходящего поднялось в ней бурлящей лавой. Она перехватила мужскую ладонь: хватит! Но человек, столь бесцеремонно удерживающий Гермиону в объятиях, сделал то, что послало дрожь по всему телу — переплёл свои пальцы с её точно так же, как Регулус Блэк несколько дней назад. Она замерла. Оторопела. Ощущения губ, тела, прижатого к её, даже запах, волнующий нервы… всё было знакомо. Ответ лежал на поверхности, но был чересчур хорош. Это не могло быть правдой, вот только сердце вскричало: о да, это он! Он! Это Регулус обнимал её, не собираясь отпускать, вовлекая в лихорадочный, безумный поцелуй. Сумасшедшая, дикая мысль! Она должна была испугать Гермиону, остановить, образумить, но запустила обратный механизм.

Молния за спиной Регулуса озарила комнату, расколов пространство, раскрасив мир в белое, невыносимо белое, до рези в глазах, до боли, точно вспышка сверхновой в далёком-далёком космосе, но Гермиона уже не заботилась. Её рот приоткрылся, позволяя Регулусу углубить поцелуй, чем тот тут же воспользовался. Жадный. Всегда хочет большего.

Его пальцы поднялись по её руке, сжали ткань рукава у локтя и потянули вниз, оголяя плечо. Дюйм за дюймом. Всё ниже и ниже. Гермиона едва успела вдохнуть грозовой запах ночи, как дыхание снова перехватило: Регулус поцеловал открывшийся участок кожи. Ладонь переместилась с её талии на спину. Он оттянул волосы назад, вынуждая Гермиону запрокинуть голову, прижаться ещё ближе. Регулус беспрепятственно прикусил кожу на шее… Это слишком. Жидкий огонь растёкся по венам, дыхание сбилось, и Гермиона откровенно выгнулась навстречу Блэку. Он прервал очередной поцелуй и зашипел. Его колено резко упёрлось в стену между её бедер. Это был настолько бесстыдный, вызывающий жест, что Гермиона стиснула зубы, лишь бы сдержать шумный вздох. В отместку она сорвала с Регулуса треклятый капюшон и свободной рукой беззастенчиво зарылась пальцами во всё ещё влажные волосы, стискивая их у корней. В ответ он прижал её крепче, целуя, целуя, целуя… собирая ткань у локтя в кулак, обнажая плечо ещё больше. Джемпер натянулся на груди. Гермиона едва соображала, испугавшись, что сердце вот-вот остановится, когда Регулус тесно придвинулся к ней, оголяя каждый её нерв. Она провела ногтями по его затылку вниз к линии плеча и вместе с удаляющимся громом услышала стон. Абсолютно развязный, хриплый стон. Оглушительный в ночной тишине выдох опалил шею ниже уха, запустив новые волны дрожи. Регулус вцепился в её бёдра, задыхаясь, мешая ей успокоиться, не давая сдвинуться с места. Гермиона закрыла глаза, как и он, безуспешно пытаясь прийти в себя. Если ему хватит смелости отнести её на кровать, погружая всё глубже в горячую мягкую тьму, то она будет счастлива в ней тонуть…

Весь свет исчез. Грохотали лишь два юных сердца в заполненном мраком номере. Гроза пошла дальше, но дождь всё стучал по карнизу, как тугой китайский барабан.

Обжигающий румянец залил лицо Гермионы, жар заполнил каждую клеточку тела. Однако руки, только что удерживающие её, сжимающие в объятьях, внезапно куда-то исчезли. Она не понимала: почему он остановился. Регулус отступил прежде, чем она до конца осознала полноту своей власти над ним — тем, кто только что имел безусловный контроль над ней.

Несправедливо! Гермиона почувствовала себя обманутой. Он играл грязно, оставляя её в таком состоянии, как физическом, так и душевном. Она хотела увидеть его.

— Я знаю, кто ты, — её голос был слабым, надломленным. Она не могла видеть Блэка, но по оборвавшемуся скрипу пола поняла, что он напряжённо застыл на месте.

«Так… что теперь?»

Щёки запылали, когда Регулус обхватил их ладонями, поглаживая большими пальцами скулы, хотя, казалось бы, куда ещё краснеть. Прикосновение было мимолётным. Блэк резко шагнул назад. Доски под ногами возмущённо затрещали. Тёмный силуэт, чернее ночи, промелькнул у окна, створки клацнули, разъезжаясь шире, и воцарилась тишина.

Гермиона закрыла глаза — с тем же успехом она могла продолжать вглядываться в пространство перед собой. Она завещала себе успокоиться, сосчитала до десяти, стараясь не думать о покалывании во всём теле и особенно на губах.

«Невероятно горячий парень», — сказала Урсула.

Вспомнив её слова, Гермиона шумно выдохнула. Внезапный ужас накатил на неё, заставив схватиться за палочку и опрометью броситься к окну. Что, если она целовала не Регулуса? Нет. Гермиона прислонилась к створке. Она не могла обознаться, но хорошо это или плохо — вопрос на миллион.

Комментарий к Глава 22 — Гермиона

1) Урсула Ле Гуин — американская писательница, в т.ч. автор популярного фэнтези цикла о Земноморье.

========== Глава 23 — Слуга благороднейших и древнейших ==========

19 февраля, ночь

Стежок за стежком. Не торопясь. Кричер отложил иголку и отошёл на шаг назад, чтобы полюбоваться результатом. Он долго не решался подступать к работе над лицами на гобелене, боялся, что за столько лет забыл, как выглядела хозяйкина родня, но он справился.

Кричер скрепя сердце восстановил на гобелене лица предательницы крови Айолы и презренного сквиба Мариуса, господин Альфард был на подходе. Завтра он займётся им, завтра.

А пока ещё стежок.

Госпожа Цедрелла выходила на загляденье! Идеально ровные крестики. Её личико так и светилось, хоть красавицей она не была, однако так умела расположить к себе при разговоре… Понятно, почему Уизли на неё глаз положил, а она с ним по наивности и сбежала. Но то дело давнее.

Кричер помял моток пряжи пальцами, приговаривая, напевая… Ни он сам, ни мудрецы-чародеи с бородой до колен не смогли бы разобрать его бормотание. Оно исходило из сердца. Этому нельзя научить. Такое нельзя объяснить. Нитки вслушивались, потягивались, как ящерки на солнышке, покачивали «хвостиками». А чего им упрямиться? Вот ещё два стежка… Готово! Ладно вышло — Кричер был доволен.

По тяжёлой ткани прошла рябь, будто волна по водной глади. Ещё одна дыра исчезла.

— Не похожа!

Кричер прижал уши.

— Ой, как не похожа, — пробасил господин Финеас Найджелус. — У неё лицо поумнее было.

— А я говорю, вылитая Элла, — возразил господин Поллукс.

— Что я — свою внучку не знаю?

— Внучку, не внучку, дед, а я кузину хорошо помню. Такой она и была! Вечно в облаках витала, вот и получилась здесь такой… недалёкой. Лучше объясните, почему на семейном гобелене я стар, а Арктурус — молод.

— Потому что уже в детстве ты был всё равно что ворчливым стариком, — высокомерно задрав нос, ответствовала госпожа Кассиопея. — А Арктурус даже с сединой на висках в душе оставался молод. Помалкивал бы уж, Полли.

Господин Поллукс насупился и сердито покосился на сестру в соседней раме.

— Ладно, уж и сказать ничего нельзя. Вы тут все его обожали.

— Я всех внуков любил одинаково, — возразил господин Финеас.

Господин Поллукс фыркнул.

Кричер покатал новый моток по столешнице, понюхал. Пахло, как господин Сириус. Отложил нитки в сторону. Взял следующие. Поднёс к рыльцу. Опять не то. Пахло, как госпожа Андромеда. За восстановление их лиц пока храбрости взяться недоставало. Госпожа Вальбурга хоть и не вымолвила ни словечка с тех пор, как в дом попала, но одним взглядом дала понять, что думает о работе своего некогда верного слуги. Она их так старательно выжигала, а тот собрался назад возвращать. Недостойных, отринутых родом. Прекрасных и проклятых.

Наконец клубок пах, как положено — господином Альфардом, да только глаза у Кричера начали слипаться. Немудрено. Время позднее.

Кричер пододвинул свечу поближе, чтобы хозяевам на картинах всё было видно. Без их одобрения он к работе никогда не приступал.