Джеймс Лусено - Тысячелетний сокол
До сих пор не понимаю, как мне удалось уйти от лазерных зарядов, которые чиркали вокруг, — отчасти потому, что большую часть пути пролетела с закрытыми глазами. Впрочем, я полагаю, что залогом нашей удачливости была изумительная быстрота «Сокола» и излишняя самоуверенность имперцев.
В их-то глазах он был лишь стареньким грузовиком.
Я и сама не поняла, как мы оказались на полсотни километров южнее базы, после чего Нонин вернулся в кабину. Я была так занята, отслеживая на дисплеях признаки погони, что едва расслышала, как он сказал, что задача выполнена, и базе настал конец.
Я обратила его внимание на один из датчиков, который показывал, что аванпост вообще-то никуда не делся и никак не изменился с тех пор, как мы над ним пролетели, но он и знать ничего не хотел. База уничтожена, ушедшие отомщены. Если мое видение мира не позволяет мне распознать это сейчас, я пойму позже, что имперцев больше нет.
Помнится, я сказала ему, что все со временем умирает. А он, помнится, ответил, что гарнизон имперцев умер раньше отведенного ему срока.
По возвращении в деревню «Сокола» начисто оттерли от краски, наполировали маслом на зависть любому протокольному дроиду и украсили цветами внутри и снаружи. По всему кораблю расставили маленькие керамические горшочки, в которых тлели палочки с благовониями. Хоть Нонин ни о чем подобном и не обмолвился, но мне кажется, что корабль стал для них чем-то вроде святилища. Они являлись сюда под малейшими предлогами — боли и рези, микроскопические ссадины и сыпь — и без единого протеста сдавали кровь и терпели проводимые дроидами процедуры.
В последующий год мои исследования пополнились значительными открытиями. Было похоже, что соплеменники Нонина знали заранее о чьей-то смерти… хотя они всегда называли это уходом. Бывало, Нонин говорил о ком-нибудь, что этого человека больше нет — хотя тот стоял передо мной и даже поддерживал беседу. Однако непреложный факт заключался в том, что вскоре этот человек умирал, зачастую без видимых признаков недомогания.
Я спрашивала, было ли им известно заранее об имперском налете, и мне ответили, что было. Они видели гибель деревни.
«Может, этот дар предвидения дает им Сила?» — гадала я.
Нонин сказал, что все может быть.
В начале второго года моего пребывания у них вся деревня вдруг впала в необычную угрюмость. Когда я добилась от Нонина объяснений, то узнала, что теперь ухожу я. Они знали, что сама я этого не ощущаю, поэтому со мной об этом никто не заговаривал.
Хоть я и отказывалась верить в подобное, но все равно провела над собой самые разные тесты, которые показали, что мое здоровье практически идеально. Однако Нонин стоял на своем. Мне предстояло уйти. Но если я позволю провести от своего имени ритуал, то, возможно, моя жизнь на какое-то время продлится. Я с готовностью согласилась, и, когда ритуал завершился, Нонин сообщил мне, что они достигли частичного успеха.
Чуть ли не сразу же после этого мое здоровье резко ухудшилось.
«Неужели это они довели меня до такого?» — спрашивала я себя. Планировалось ли все это заранее? Дроиды взяли анализы, и оказалось, что я страдала врожденным заболеванием, которое оставалось недиагностированным все тридцать лет медицинского наблюдения. По всем признакам я должна была быть при смерти — но нет. Что-то сдерживало болезнь. «Но надолго ли?» — вопрос, который не давал мне покоя.
В тот момент я поняла, что мне суждено оставаться с Нонином и его народом, пока я не раскрою секрет их поразительных способностей. Я прямо-таки потеряла голову, строя грандиозные планы. Человечество добилось прогресса в научной и технической сферах, но рецепт, который позволит видеть будущее или продлевать жизнь, еще только предстоит изобрести. И тут такая я — явилась разрешить загадку.
Если бы не одна загвоздка.
Я несколько месяцев собиралась с духом, чтобы спросить у Нонина, сколько еще собираются жить они сами, хотя в итоге сформулировала вопрос по-другому. Я спросила:
— А вы — остаетесь?
Он устало покачал головой:
— Мы уходим.
— Когда? — изумилась я, и мой голос выдал внутреннее чувство потери, которое я в тот момент испытала.
— Скоро. Гораздо раньше тебя.
Я удвоила усилия, пытаясь выяснить все об этом необычном народе, но безуспешно. И перед лицом неудачи, боюсь, я больше напоминала безумного ученого, чем практикующего медика.
Прошел еще год.
«Тысячелетний сокол» в полной мере превратился в часть деревенского пейзажа. Но в один прекрасный день все жители дружно явились, чтобы вычистить корабль от борта до борта, убрать цветы и благовония, а потом раскрасить древесной живицей в самые яркие тона, какие у них только водились. Я успокаивала себя тем, что это хотя бы не боевая раскраска. Однако внезапное внимание к фрахтовику показалось мне столь же навязчивым, сколь и необъяснимым.
В качестве объяснения Нонин ответил, что «Сокол» покинул нас.
— Как имперская база? — уточнила я.
— Просто покинул, — сказал Нонин. — Продолжил путь без нас.
Что ж, с этим ничего не поделаешь. Покинул так покинул.
Весь последующий месяц я каждое утро дивилась тому, что «Сокол» так и стоит, врастая шасси в землю, цветисто раскрашенный, но все равно целый и невредимый. Не знаю, чего я ждала, но понимание пришло ко мне лишь тогда, когда на Хиджадо прибыл бродячий цирк Молпола. Декс Дуган взглянул на корабль всего раз и решил, что тот должен принадлежать ему. И вправду, в таком виде «Сокол» подходил цирку идеально. Предложение Декса превзошло мои самые смелые запросы — мне с лихвой хватило бы на постройку медицинского и исследовательского центра на Хиджадо, о котором я так мечтала.
Да и как я могла отказаться, если «Тысячелетний сокол» уже продолжал свой путь без меня?
* * *— Исследовательская группа, которую я подобрала, провела на Хиджадо десять лет, — поведала им Парлей Торп, сидя на скамейке в саду «Авроры». — Весьма немалый срок — и мы застали уничтожение имперской базы, которое Нонин и его соплеменники приняли как должное, потому что в их глазах ее уже давно не существовало.
— Как я понимаю, вы применяете свои открытия и здесь, в «Авроре», — предположила Лея.
Доктор Торп мимолетно улыбнулась.
— Если бы. Но правда в том, что мы так и не нашли разгадки их дара предвидения и их долголетия. Мы пытались найти какую-то связь с другими расами-долгожителями — хаттами, вуки, джен’дай и фаллиинами — проводили длительные исследования, но все без толку. Мы рассматривали вариант, что народ Нонина настроился на циркадные ритмы, как это происходит у некоторых инсектоидных и ящерообразных видов, но результаты были неубедительными. Потом мы думали, что их здоровье и долголетие может происходить от применения натуральной бакты или боты, но и этому подтверждения не нашлось.
