Беглец - Александр Федорович Косенков
— А со мной? — спросил Зотов.
— Что именно?
— Ты там, я здесь. Стреляем по команде. Если с ней что-нибудь случится, я тебя все равно пристрелю. А так у тебя будет какой ни на есть шанс.
— Шансов не будет ни у тебя, ни у меня, — подумав, серьезно объяснил Николай. — Любой суд квалифицирует победителя как преднамеренного убийцу. Никто в дуэль не поверит.
— Есть свидетели.
— Они? Кто им поверит? Посмотри на них повнимательнее.
— Всем — поверят.
— Ты это серьезно?
— Вполне.
— Не настолько я тебя ненавижу, чтобы убивать.
— Я тоже. Но если с ней что-нибудь…
— Понял. Понял. Ты ещё не избавился от иллюзий. Ничего с ней не случится. С ней случается только то, чего она хочет. И ещё… Я тут слышал, что ты уже пытался во что-то попасть и не попал. Хочу продемонстрировать…. Молодой человек, — подозвал он Ленчика. — Будь добр, поставь во-он туда какую-нибудь бутылку.
Ленчик с готовностью прихватил со стола недопитую бутылку и отбежал в дальний угол.
— Подальше, подальше, — командовал Николай. — Вот так… Отойди в сторону…
Николай прицелился, но в это время раздался другой выстрел — бутылка разлетелась вдребезги. Зотов выстрелил раньше.
Мертвые души
Спотыкающуюся, то и дело соскальзывающую с обочины в дорожную непроглядь Ольгу догоняла уже знакомая ей колонна машин и мотоциклов. Оглянувшись, она отступила с обочины в сторону подсвеченных прыгающим светом фар низкорослых кустов, обрамлявших дорогу и, не удержавшись, сползла по откосу в неглубокую, заполненную водой и грязью канаву. Чтобы окончательно не свалиться, ухватилась за ветку ближайшего куста, выпрямилась и стала смотреть на остановившиеся на только что покинутой ею дороге машины. Хотела было спрятаться за кусты, скрыться на время, но ноги так глубоко увязли в грязи, что сдвинуться с места было невозможно. Оставалось только ждать, чем закончится эта нежелательная и, скорее всего, опасная встреча.
Из стоявшей напротив машины вышли двое. К ним присоединились ещё несколько человек из соседних машин. Яркий свет нескольких карманных фонарей осветил беспомощную Ольгу, которая пыталась отвернуться от света. Даже глаза закрыла, чтобы ничего не видеть.
— Какая встреча! — раздался сверху, с дороги знакомый почему-то голос. Это было так неожиданно, что Ольга невольно открыла глаза, но ничего разглядеть через встречные лучи сразу нескольких фонарей не смогла и сразу закрыла глаза, лихорадочно пытаясь вспомнить, кому же принадлежит этот явно знакомый голос. Его весьма характерный простуженный прононс и частое мелкое покашливание, подсказывали ей что-то очень недавнее и не очень приятное.
— Мужики, ведите себя как положено джентльменам. Не забывайте, что скоро вам придется общаться с дамами на зарубежном европейском уровне. Лишний раз потренироваться не помешает. Помогите Ольге Александровне выбраться на твердую землю. Она, кажется, очень напугана, а мы причина сему прискорбному случаю.
«Жигалов, — вспомнила наконец Ольга. — Кажется, Глеб. Точно — Глеб Владимирович».
Двое соскользнули с обочины, перепрыгнули канаву, подхватили Ольгу под руки, обломав ветку, за которую она держалась, и чуть в стороне выбрались с ней по откосу на дорогу. Поставили перед отдававшим приказы человеком.
— Признаюсь, безмерно удивлен, Ольга Александровна. Среди ночи, в здешней Тьмутаракани, в непогоду, в одиночестве, беспомощная и, кажется, плачущая. Если бы не ваша, известная тысячам телезрителей красота, не стали бы даже останавливаться. Виктор вот так и заявил — «какая-то кикимора болотная». Очень хотелось бы узнать, куда путь держите и не могу ли чем-нибудь помочь? Судя по всему, вы двигались в том же направлении, что и мы.
— Не уверена, — твердо заявила Ольга. — Там, куда иду я, вы уже побывали и у вас ничего не получилось. Так что не советую, огребете кучу неприятностей.
— Подождите, подождите. Выходит, вы из той самой компании, которая обосновалась в сумасшедшем доме. Тогда многое становится понятным. А то мои волонтеры вернулись и чуть не плачут: «Глеб Владимирович, по нам открыли огонь». — «Кто открыл?» — «Не знаем, мужики какие-то». Ладно, говорю, поехали, разберемся. Наверное, какие-то нелегальные сумасшедшие. А теперь непоняток с вашей помощью, кажется, ещё прибавилось. Особенно непонятна цель вашего здесь пребывания. Кого же вы собираетесь в очередной раз обличать и привязывать к позорному столбу? Уж не местное ли районное руководство? Не стоит, Ольга Александровна. Оно здесь такое ничтожное, беспомощное, безденежное и, простите меня, глупое, что в самое ближайшее время сгинет само собой без следа и воспоминаний. Не вашего ранга эти старания. Найдите более достойную цель, чем бывший сумасшедший дом, в который вы зачем-то направляетесь.
— И который вы почему-то хотите сжечь, — с профессиональной подначкой прокомментировала Ольга. — Интересно, чем вам помешал сумасшедший дом? У вас ведь в перспективе, кажется, совершенно другие цели.
— С вашего разрешения, Ольга Александровна, внесу небольшую поправку. Команды поджигать лично я не отдавал. И ещё. Дом, о котором вы говорите, уже не Сумасшедший, а Мертвый. Поэтому нам абсолютно все равно, что с ним станется — сгорит, сгниет, сгинет. Недаром говорят, что «мертвые сраму не имут». Мы всего-навсего завершим давно начатую не нами работу. Поджог — всего-навсего символ. Может быть, кого-то и вразумит, научит осознавать подлинную реальность.
— Тогда, господин Жигалов, ещё один вопрос: почему вы здесь? Что означает эта бессмысленная езда по непролазным ночным дорогам? И это в местах, где вас почти никто не знает и, следовательно, никакого пиара не предвидится. Раньше вы преследовали совсем другие цели. Насколько я помню — прорваться любой ценой во власть. В чем же заключается ваш нынешний партийный интерес?
— Узнаю вас. Вопрос ребром. Если я вам на него отвечу, нам придется, прихватить вас с собой за компанию. Завербовать вас не рассчитываю, но месяц-другой тесного общения моих ребят с образованной и красивой женщиной, надеюсь, поможет им подшлифовать свои далеко не всегда приличные манеры. А чтобы у вас больше никаких вопросов не возникало, объясняю — мы всего-навсего здесь просто тренируемся. Объясняю дальше, — продолжил он, заметив удивление на лице Ольги. — Наступает непроезжее, непролазное и предельно некомфортное время, как у нас здесь, в Сибири, так немного погодя и в Европах. Как в наших российских Европах, так и в соседних, зарубежных, тоже северных. Через наши — редконаселенные и недоразвитые, мы движемся примерно такой же колонной с развернутыми знаменами и вполне легитимными лозунгами в западном направлении. Таким образом, по распутице и бездорожью мы беспрепятственно приближаемся к малоохраняемой границе. Там флаги
