Мемориал - Роман Вадимович Славацкий
И грезил я:
Впереди и сбоку справа — шло движение. Что это был за караван? Какие жуткие фигуры! — тени в чёрных кафтанах со зловещим поблескиванием топоров и рогатин в ужасающем лунном свете. Кто это? Призраки товарищей щуровского разбойника Голбина, которых он зарезал ради награбленного золота?
Куда они шли? Так же как и мы — искать потаённые подземные сокровища?
Мы подъехали ближе, и я с ужасом увидел, что эта вереница чёрных теней состояла из мертвецов. Они двигались слепые, с бельмами на глазах, и шарили в темноте руками и клюками слепцов.
Я взвыл от страха.
— Что? — спросила Ирэн, очень внимательно и спокойно глядя на меня.
— Мертвецы! — и я путанно проорал, что вижу.
— Не обращай внимания, — сказала Ирэн. — Это бывает в здешних краях. Они нам не нужны и совсем не опасны. Нам нужен караван. Военный поезд: конные повозки, понимаешь? Как увидишь — тут же скажи, — и углубилась в какую-то карту.
Скорость упала.
И перед машиной — и справа, и слева — увидел я бегущий по земле огонь. Он бежал струйками, пылал кострами на холмах, вспыхивал в оврагах, поднимая рой искр.
— Геенна! — воскликнул я содрогаясь. — Вот он — огнь неугасающий!
— Нет, — отвечала Ирэна. — Это мальчишки подожгли прошлогоднюю траву и пустили пал по земле. Здесь — так называемая реальность, а вовсе не духовный мир. Если ты присмотришься, то сможешь увидеть этих ребят. Они совсем непохожи на привидения, уверяю тебя. Сейчас мы минуем это место.
И действительно миновали. Зловещий огонь, перебивающий даже сияние луны, остался позади.
Тут Ирэна приказала свернуть на просёлок. И мы погрузились во тьму, хотя красное адское пылание всё ещё продолжало гореть в моём мозгу.
Чем дальше мы двигались по просёлку, тем страннее и страшнее становилась местность, как будто ехали по чужой планете. Луна горела невыразимо ярким светом, небо дымилось сонмищами звёзд. Впереди увидел я небо — настоящее, лишённое призрачных отсветов города, и впервые поразился его безмерности. И всё это — живое! Огромная Вселенная — жила и дышала, а мы были мгновенной частью её дыхания, мы — вместе с вечными звёздами.
Бездонная тишина обрушилась и затопила поля.
Хотя двигатели машин, казалось бы, должны были слышаться ещё громче во мраке и безмолвии, их одинокий стук лишь терялся, представляясь чем-то жалким и беспомощным.
Луна! Чёрное, поседелое от звёзд небо! Где-то там плыли, извиваясь реки света, загадочные потоки, направляющие пути человеческих жизней. Там, в бесконечных чёрных полях, бродили алмазные звери, и алмазные люди шли по берегам тех потоков.
А здесь, внизу, густела мгла. Она была не сплошной, а слоилась волнами, словно дым. Непонятное пугающее напряжение бродило в этих слоях. Должно было совершиться что-то чудовищное. И тут Харя Рома резко сбросил скорость. И было отчего! Перед нами, по земле, в оврагах и расщелинах загорелось какое-то зарево. Пламя вспыхивало зловещими полотнищами. И это уже не сельские ребята пускали пал, а если и ребята, то явно не сельские, а с рогами и хвостами.
— Стой, Рома! — завопил я. — Остановись совсем!
Машина тормознула, за ней другая. Цепенеющей рукою отворил я дверцу и, спотыкаясь, вылез во мглу.
— Куда ты? — спросила Ирэн, но через секунду и она, и Рома последовали за мной. Подошли Игоряха, Фома и Виола.
— Ну что же, — заплетающимся языком спросил я. — Это тоже ребята пал пускают по земле?
— Боже мой, что это такое? — воскликнул кто-то.
— Долина Иосафата! Всё поле усеяно костями!
И все после моих слов стали вглядываться во тьму. Но никто не сказал, что я сумасшедший. Значит и они видели то же.
По всему огромному пространству белели человеческие костяки. Как будто страшная битва прошла здесь лет двадцать назад, и два войска с тех пор лежали непогребёнными.
Тут раздался тихий голос, и все мы содрогнулись:
«Была на мне рука Господа, и Господь вывел меня духом и поставил меня посреди поля, и оно было полно костей, — и обвёл меня кругом около них, и вот весьма много их и вот они весьма сухи.
И сказал мне: сын человеческий! Оживут ли кости сии?
Я сказал: Господи Боже! Ты знаешь это.
И сказал мне: изреки пророчество на кости сии и скажи им: «кости сухие! Слушайте слово Господне!»
Так говорит Господь Бог костям сим: вот Я введу дух в вас и оживёте. И обложу вас жилами и выращу на вас плоть и покрою вас кожею и введу в вас дух, — и оживёте и узнаете, что Я — Господь.
Я изрек пророчество как повелено было мне; и когда я пророчествовал, произошёл шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них.
Тогда сказал Он мне: изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу: так говорит Господь Бог: от четырёх ветров приди дух и дохни на этих убитых, и они оживут.
И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошёл в них дух, — и они ожили, и стали на ноги свои — весьма, весьма великое полчище.
И сказал Он мне: сын человеческий! кости сии — весь дом Израилев. Вот они говорят: «иссохли кости наши, и погибла надежда наша: мы оторваны от корня».
Посему изреки пророчество и скажи им: так говорит Господь Бог: вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ мой, из гробов ваших, и введу вас в землю Израилеву, и узнаете, что Я — Господь, когда открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших, и вложу в вас дух Мой, и оживёте…»
Едва лишь Фома промолвил это, как лежащие на поле костяки поднялись. И два войска восстали, но не для битвы. В полном безмолвии они стояли, смешанные, азиаты рядом с нашими воинами. Они стояли, озаряемые отблесками, и смотрели вверх, где наливалась кровью Луна, и в вышине, над полем, стояло другое поле, заполненное бронзовыми латниками, а выше парил грозный каменный Город.
— Верую, Господи! — заорал Рома срывающимся голосом. — Прости меня, Господи, за идолопоклонство! Я просто не знал, не видел!.. Верую во Святую Троицу и воскресение мертвых!
Тут отважный Игоряха заговорил нараспев, иногда переходя
