Евгений Коршунов - Наемники
Петр усмехнулся.
— Но, уезжая, я не говорю «прощай», ваше превосходительство, — многозначительно продолжал Блейк. — Я говорю «до встречи», ибо наши сердца и души остаются открытыми для сотрудничества с…
— Бежите, как крысы с тонущего корабля! — перебил его Эбахон. — И даже задержали мои, мои собственные грузы в Лондоне. Хороши же ваши свободы, черт побери!
Блейк со вздохом развел руками:
— Вы должны нас понять, ваше превосходительство! Скандал с этим… как его… Кэнноном… может вызвать падение кабинета.
— А вы знаете, что, когда гроб с телом Сэмми выгружали в аэропорту Хитроу, грузчики, узнав, кто лежит в гробу, пинали его ногами и плевали? — перебил его Петр.
— Вы регулярно слушаете передачи Би-би-си, мистер Николаев, — сухо ответил Блейк.
За окном остановилась машина.
— Кого там еще принес дьявол, — мрачно пробормотал Эбахон. — Еще одна крыса?
Адъютант не успел доложить, кто приехал. Он лишь открыл рот, когда, решительно отодвинув его, в холл ворвался запыхавшийся Аджайи в форме командос и с большим, из белых страусовых перьев веером вождя.
— Федералы… — тяжело выдохнул он.
— Что? — вскочил Эбахон. — Прорвались? Аджайи рухнул в свободное кресло.
— Ну? — рявкнул Эбахон.
— Уф! — перевел наконец дух Аджайи. — А все этот мерзавец Кэннон! — Он, словно извиняясь, взглянул на Блейка: — Как только этот убийца узнал о фотографиях, он бежал. Бросил фронт и ушел со своими головорезами в…
Аджайи назвал сопредельную страну.
— И… — нетерпеливо вскинулся Эбахон.
— И… федералы прошли через брошенные им позиции!
— Скотина! — хлопнул по столику Эбахон так, что подпрыгнула посуда.
— Федералы ворвались в деревню Ули… — Голос Аджайи дрогнул. — И вырезали всех ее жителей. Женщин, детей, стариков. Эти вандалы продолжают геноцид!
— О! — Блейк слушал все с большим интересом. Аджайи внезапно обернулся к Петру:
— И после этого, Питер, ваш друг Войтович смеет утверждать, что мы сами организовали погром…
— Деревня… в руках федералов? — задал вопрос Петр.
— Нет, мы ее отбили… Герр Штангер сам повел в атаку… своих людей!
Петр отметил про себя, что Аджайи избежал слова «наемники»:
— И есть свидетели, что жителей Ули перерезали именно федералы?
— Как вы смеете! — возмутился Аджайи. — Я приехал сюда как раз затем, чтобы пригласить в Ули иностранных журналистов. В том числе и вас — Он обернулся к Блейку: — В то время как ваша страна задерживает продовольствие и медикаменты для нашего несчастного народа, на стороне федералов воюют наемники. Это они ворвались сегодня первыми в Ули.
— Интересно! — поднял бровь Блейк.
Аджайи перевел вопросительный взгляд на мрачного Эбахона:
— Ваше превосходительство?
Эбахон молчал, пощипывая в задумчивости бороду.
— Ладно, — наконец решился он. — Через час мы выезжаем в Ули. Я должен быть с моим народом в час испытаний.
Он вздохнул и посмотрел на Блейка:
— Вы тоже, если хотите, можете поехать с нами. Пусть «Шелл» узнает, кому она будет выплачивать теперь деньги за нашу нефть! И за нашу кровь…
И встал, давая понять, что разговор окончен:
— Через час собираемся на выезде из города, на дороге, что ведет на Ули.
Петр был уверен, что уже через полчаса передатчик «Шелл» в Обоко начнет передавать шифровки в Лондон и в Данди и сообщение о резне в Ули уже сегодня появится в вечерних лондонских газетах. А завтра тему раскрутит «Тайме» — основательно, солидно, со ссылками на осведомленные источники и с обстоятельными комментариями специалистов о межплеменной вражде, корни которой уходят в глубь веков и в которой нет ни правых, не виновных, а есть только взаимная ненависть и жестокость. Дело же цивилизованного мира смягчать страдания жертв этой вражды, оказывая им посильную гуманную помощь.
И сейчас же начнут возникать комитеты «В помощь жертвам гражданской войны в Гвиании», создаваться всякого рода фонды на оплату поставок в Поречье продовольствия, медикаментов, одежды, на плату врачей-добровольцев и специалистов по восстановлению. И во всей этой мутной воде будут привычно ловить рыбку ЦРУ, СЕДЕСЕ, Интеллидженс сервис.
Петр вышел на крыльцо, постоял и огляделся. Два броневика — справа и слева от виллы, с пушками, направленными на виднеющиеся в конце аллеи королевских пальм решетчатые ворота, десятка два командосов, сидящих на земле или бесцельно слоняющихся по двору, вооруженных до зубов.
— Хэлло, мистер Николаев, — услышал Петр ломающийся юношеский голос, едва он оказался за воротами.
Из «джипа» с базукой, стоявшего метрах в пятидесяти от ворот, ему радостно махал улыбающийся Дэнни. Рядом с ним сиял белозубой улыбкой Манди.
ГЛАВА 3
Старый «дуглас» гудел в низком ночном небе, словно большая тяжелая муха. Он то удалялся, и тогда звук его двигателей был почти не слышен, то приближался и назойливо кружил почти над самой головой, где-то за тяжелыми дождевыми облаками, из которых который день подряд сочился нудный, мелкий и холодный дождь.
Петр зябко поежился, чувствуя, что весь покрывается липкой испариной: желтый пластиковый плащ с капюшоном, который был взят на время у дежурного диспетчера аэродрома «Зет», не пропускал ни воды, ни воздуха.
— Это Желтый Медведь, — ни к кому не обращаясь, сказал комендант аэродрома майор Джон Пауэл. — Сегодня его очередь… — Он отвернул рукав точно такого же, фирмы «Шелл», плаща, как у Петра,, и направил фонарик на свои часы. — Сейчас он, как всегда, пристроится в хвост «гуманистам». Они должны быть уже на подходе…
При короткой и слабой вспышке света Петр успел увидеть лишь силуэты людей, замерших в напряжении поодаль, и бесформенные в темноте машины. Он знал, что в машинах раненые наемники, кое-как перевязанные, в наскоро наложенных шинах: федералы попытались сегодня на рассвете прорваться сквозь позиции Кодо-2, но, понеся большие потери, отошли. Семеро раненых, четверо убитых — цена, которую Кодо-3 заплатила за свою победу. Речь, разумеется, шла только о белых, о потерях среди черных командиры даже и не сообщали в штаб Штангера. Убитых Жак распорядился похоронить в безымянных могилах внизу под дорогой, в ущелье, раненых, как обычно, доставить на аэродром «Зет» для эвакуации сегодня же ночью.
Так повторялось почти ежедневно с тех пор, как аэропорт «Зет» стал принимать по ночам самолеты Красного Креста по пять-шесть машин за ночь.
Да, Петр не ошибся, предугадывая события, которые должна была вызвать трагедия Ули, маленькой деревушки, вытянувшейся вдоль шоссе Данди — Обоко. Когда-то Петру приходилось вместе с Войтовичем проезжать через нее. Квадратные глиняные хижины, крытые кусками ржавого железа или потемневшим, запылившимся тростником, деревянные ставни, всегда закрывавшие окна без рам и стекол, пестрые, ярко раскрашенные корзины, выставленные на обочину — а вдруг кто-нибудь из проезжающих купит? — убогий кабачок с облезлой жестяной вывеской, на которой еще можно было разобрать слова «За морем»… Желтые шелудивые собаки, безразличные ко всему на свете; роющиеся в пыли курицы; дети со вздутыми животами… Обычная нищета гвианийской деревушки.
