Игорь Середенко - Китайская роза
Медсестра удалилась нетвердым шагом, а Вильям тяжело опустился на могилу.
— Почему ты не дождалась меня? — произнес он печальным голосом. Он взглянул на записку, в которой был указан лишь какой-то адрес и сунул его во внутренний карман куртки.
Огромные серые тучи, гонимые ветром, как вечные странники и предвестники бури, закрыли небо, наложив смутные тени на мрачный монастырь. Цветы на ее могиле рожденные при первых лучах солнца увяли при наступлении теней и слегка играли, покачиваясь под легким осенним ветерком.
— Я был не вправе срывать этот цветок, — сказал Вильям, поглаживая мягкие разноцветные лепестки. — Ведь я же любил ее больше своей жизни. Она покинула меня. Почему?
Он сидел на земле в задумчивости и печали, его взгляд был направлен на невольные колебания цветов.
Преодолев трудный путь по горным дорогам, Вильям, благодаря своему проводнику Лей Юню, добрался до мест, где когда-то впервые увидел Розу, где его сердце впервые было взволновано и покорено навеки очаровательной незнакомкой невольно оказавшейся заложницей дикого мира Уданских гор.
Вильям стоял у естественно созданного самой природой бассейна, который был наполнен водой небольшим водопадом, где когда-то он наблюдал за Розой, купающейся в этом водоеме. Вильям опустил на чистую гладь воды небольшое сооружение из листьев усеянное китайскими розами, которые бережно собирала его возлюбленная. По периметру плавающей конструкции разместил тридцать шесть свечей, символизирующих счастье. Горящий символ несбывшегося счастья и вечной любви, медленно поплыл по голубовато-алой поверхности водоема отражающей пылающие лучи заходящего солнца. Погода была на редкость теплой, но влажной, несколько тяжелых туч взгромоздились над горой, навевая тоску и печаль по минувшим событиям, пробегающим в воспоминаниях у Вильяма. Его глаза слегка увлажнились, немного размывая взгляд, направленный на удаляющийся горящий сгусток воспоминаний пламенной любви. Он открыл фарфоровый сосуд с пеплом и высыпал прах некогда жившего человека в водоем, который был для нее особым местом, где она предавалась радостным и беззаботным ощущениям юной жизни. Пепел усыпал водную гладь, проникая вглубь водоема, и опустился на его дно. Ему хотелось отправиться навсегда в прошлое, где Роза была жива, к тем сладостным воспоминаниям, кратковременным минутам счастья, где осталось его сердце. Ему никогда не забыть ее лица, не вычеркнуть из воспоминаний ее нежный и ласковый теплый взгляд любви. Объединившись в единую серую мглу, тяжелые тучи, словно рыдая и скорбя, отдавали дань былым воспоминаниям по их усопшей королеве — легкие капли на водоеме покрывали его гладь рябью. Казалось, что сама природа Уданских гор богатая фауной и изобилием живых существ отдает последнюю дань скорби. Шел небольшой дождь, оставляя узкую полоску алого горизонта заходящего солнца.
Сидя у костра разведенного Лей Юнем, напротив входа в пещеру, где когда-то Вильям лежал беспомощный и раненый, он вдруг вспомнил о крошечном листке бумаги с таинственным адресом, что передала ему медсестра по просьбе профессора Ронг Бао. Он достал лист с адресом и внимательно посмотрел запись.
— Что же ты, старина Ронг, приготовил для меня? — задал он сам себе вопрос, глядя на записку, — Что еще мне ожидать? Какой удар ты для меня подготовил по сердцу, и без того травмированному?
— Вы что-то сказали? — спросил Лей Юнь у Вильяма, подбрасывая в пылающий желто-алым цветом костер.
— Скажи-ка, дружище, где это находится? — Вильям передал Лею записку с указанным адресом.
— Гуанчжоу, — задумчиво произнес проводник, вспоминая расположение города, — Это недалеко от Сянгана, немнога ити север. Вам туда надо?
— Ты мне поможешь добраться? — спросил Вильям.
— Холосё, Вил, — произнес Лей Юнь с азиатским акцентом, шепелявя и проглатывая окончания слов.
Спустя три дня, утренним поездом они прибыли в Гонконг, а из него на небольшом автобусе добрались до небольшого города Гуанчжоу. По адресу, указанному в записке профессора, находилось небольшое двухэтажное здание. Войдя внутрь, он обратился к администратору, чья небольшая кабина была у входа в учреждение. К Вильяму и Лей Юню выбежала молодая женщина небольшого роста и пролепетала что-то на китайском языке.
— Она спрашивать: что вам нужно? — перевел Лей для Вильяма.
Вильям еще раз вспомнил переданные слова профессора, в которых тот сообщает, что ему нужно по данному адресу сообщить лишь свою фамилию.
— Браун… Я — Вильям Браун, — произнес Вильям, глядя в черные узкие глаза молоденькой китаянки.
Она задумалась, затем попросила обождать и куда-то спешно вышла. Спустя несколько минут в вестибюль выбежала все та же молоденькая китаянка в сопровождении плетущейся полной не старой еще женщины, одетой в белый халат. Полная женщина подошла к Вильяму и представилась.
— Это заведующая, — перевел Лей. — Пожалуйста, сообщить ей имя.
— Я — Вильям Браун, — все также отчетливо произнес Вильям с ожиданием чего-то нового.
Китаянка вдруг расплылась в улыбке и что-то сказала Лею.
— Она просить ити с ней, — перевел Лей.
Они втроем проследовали внутрь здания извилистыми коридорами, наполненными различными запахами. По запахам можно было догадаться, мимо каких комнат они проходят. Вот появился запах столовой, затем спален, уборной, повеял волной запах медикаментов и наконец, запахи перемешались воедино и слегка поубавились. Они вступили с пола обитого линолеумом на мягкое ковровое покрытие, войдя в длинный коридор. Они шли медленно вслед за заведующей к двери расположенной в конце коридора. Мимо них медленно проплывали разукрашенные причудливыми рисунками двери. Чем ближе шествие подходило к концу коридора, к двери, за которой Вильяма ждала новая тайна, скрываемая профессором, тем сильнее стучало его сердце, сигнализируя ему о начале нового события, важного в его жизни. Его сердце колотилось в груди уже так, что можно было заметить, как вздымается его грудь, удерживая внезапно возникшую бурю, непонятно откуда возникших страстей. Наконец открылась таинственная дверь и Вильям вошел в небольшой кабинет, по-видимому принадлежащий заведующей этого учреждения.
— Вы попали на обеденное время, — произнесла заведующая.
Лей тут же перевел Вильяму ее слова.
— Вот, возьмите, — сказала она, достав из стола какой-то лист, и протянула его Вильяму.
Записи были сделаны на английском языке рукой профессора Ронг Бао и предназначались лично Вильяму. Он развернул сложенный в несколько раз лист и начал читать с волнением и неутихающим биением чувствительного сердца, пробегая по строкам.
