Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Но вот Сакина опомнилась.
— У меня в седельной сумке лекарства, — решительно сказала она и перелезла через сиденья, чтобы добраться до корзины на запятках кареты. И повисла, роясь в мешках. Карета неслась по неровной дороге, а Хэл с восторгом смотрел на маленький аккуратный зад, устремленный к небу. Несмотря на кружева и нижние юбки, скрывавшие его, этот зад показался Хэлу почти таким же привлекательным, как лицо девушки.
Сакина вернулась с куском ткани и черной бутылкой.
— Я смажу рану настойкой, потом перевяжу ее, — объяснила она, не глядя в его зеленые глаза, чтобы больше не отвлекаться.
— Перестань! — При первом прикосновении настойки Хэл ахнул и дернулся. — Жжет, как дыхание дьявола!
Сакина выбранила его:
— Ты выносил хлыст, выстрелы, сабли и укусы животных. Но первое прикосновение лекарства — и ты кричишь, как младенец. Сиди спокойно.
Лицо Аболи, покрытое татуировкой, сморщилось от смеха, но, хотя плечи его тряслись, он не оборачивался, продолжая править лошадьми.
Хэл понял, что Аболи смешно, и спросил:
— Сколько еще до изгороди из миндаля?
— Еще лига.
— Саба встретит нас там?
— Надеюсь, если зеленые мундиры не догонят нас раньше.
— Думаю, мы получим небольшую передышку. Шредер допустил ошибку, бросившись преследовать нас в одиночку. Ему следовало собрать солдат и идти за нами в боевом порядке. Думаю, большинство солдат гоняются за другими заключенными, которых мы освободили. Они соберутся только по приказу Шредера.
— А у него нет лошади, — добавила Сакина. — Думаю, мы успеем уйти далеко, а когда доберемся до гор…
Она замолчала и подняла взгляд от ноги Хэла. Они с Хэлом одновременно посмотрели на голубые вершины, заполнявшие небо впереди.
Ван де Вельде напряженно прислушивался к этому разговору и теперь вмешался.
— Рабыня права. Как ни жаль, но ваш тайный план удался. Однако я разумный человек, Генри Кортни. Верните нам карету и позвольте уехать в колонию. Взамен я торжественно обещаю вам отменить преследование. Отпустите меня и мою жену, и я прикажу полковнику Шредеру вернуть солдат в казармы. — Он посмотрел на Хэла, как ему казалось, искренне и невинно. — Слово благородного человека.
Но Хэл увидел в глазах губернатора коварство и злобу.
— Ваше превосходительство, не уверен, что у вас есть право называть себя благородным человеком, к тому же мне очень не хочется так быстро лишиться вашего очаровательного общества.
В этот миг колесо кареты провалилось в яму на дороге.
— Эти ямы роют трубкозубы, — объяснил Альтуда, когда Хэл выбрался из перекосившегося экипажа.
— А кто это, люди или животные?
— Земляные свиньи, животные с длинным рылом и толстым хвостом, они раскапывают муравейники и пожирают насекомых с помощью своего гибкого липкого языка, — объяснил Альтуда.
Хэл откинул голову и рассмеялся.
— Конечно, я в это верю. А еще в то, что твои земляные свиньи летают, танцуют матросский танец и гадают по картам.
— Тебе еще многое предстоит узнать об этой земле, друг мой, — посулил Альтуда.
По-прежнему смеясь, Хэл отвернулся.
— Давайте, парни! — обратился он к морякам. — Снимем этот корабль с рифов и снова пустим на воду.
Он заставил Ван де Вельде и Катинку выйти из экипажа, и все моряки вместе с лошадьми дружными усилиями вытащили карету. Однако с этого места дорога стала почти непроезжей, а кусты по обочинам росли все гуще и выше. За следующую милю они еще дважды застревали в ямах.
— Пожалуй, пора избавиться от кареты. На своих двоих будет быстрее, — негромко сказал Хэл Аболи. — Сколько еще до изгороди?
— Я считал, что мы уже должны дойти до нее, — ответил Аболи. — Она близко.
Они подошли к границе. Знаменитая миндальная изгородь завяла, она была едва ли по плечо высотой, но сразу перед ней дорога кончилась. Здесь стояла грубая хижина, служившая караульным постом, и надпись на голландском языке.
«ВНИМАНИЕ», — яркими алыми буквами начиналась надпись; запрещался проход или проезд за этот пункт; наказание — тюремное заключение, или штраф в тысячу гульденов, или и то, и другое. Объявление было подписано губернатором от Голландской Вест-Индской компании.
Хэл пинком растворил дверь единственной комнаты поста и обнаружил, что там никого нет. Огонь в открытом очаге не горит, угли давно остыли. На деревянных колышках на стене несколько частей голландского мундира, на холодных углях черный котелок, на грубом деревянном столе и деревянных полках вдоль стен — разнообразная посуда, бутылки.
Большой Дэниел уже вознамерился поднести к тростниковой крыше фитиль, но Хэл его остановил:
— Незачем давать Шредеру дымный бакен, — сказал он, — да здесь и нет ничего ценного. Оставь как есть. — И он захромал туда, где моряки разгружали карету.
Аболи распрягал лошадей, а Нед Тайлер с помощью упряжи и кожаной обивки экипажа делал временные седельные сумки.
Катинка потерянно стояла рядом с мужем.
— А что будет со мной, сэр Генри? — жалобно прошептала она, когда он подошел.
— Кое-кто из моих людей хочет забрать вас в горы и скормить диким хищникам, — ответил он. Катинка побледнела и поднесла руку к губам. — Другие готовы перерезать вам горло прямо здесь за то, что вы и эта толстая жаба, ваш муж, с нами делали.
— Вы не позволите, — сказал Ван де Вельде. — Я только выполнял свой долг.
— Вы правы, — согласился Хэл. — Думаю, перерезанное горло для вас — это слишком хорошо. Я предпочел бы повесить и четвертовать вас, как вы моего отца. — Он холодно посмотрел на губернатора, и Ван де Вельде дрогнул. — Однако я нахожу, что вы оба надоели мне до смерти. Не хочу иметь с вами больше ничего общего и потому оставляю вас и вашу очаровательную супругу на милость Господа, дьявола и любвеобильного полковника Шредера.
Он повернулся и пошел туда, где Аболи и Нед навьючивали лошадей.
— Все в полном порядке, капитан. — Нед поднес кулак ко лбу. — Можем поднять якорь и отправляться в путь под вашей командой.
— Здесь нас больше ничего не задерживает. Принцесса Сакина поедет на первой лошади. — Он огляделся. — Где она?
— Я здесь, Гандвейн. — Сакина вышла из-за хижины. — И не нужно меня баловать. Я пойду, как все остальные.
Хэл увидел, что она сбросила длинное платье и переоделась в мешковатые балийские брюки из хлопка, доходившие ей до колен. Волосы она подвязала тканью, а на ноги надела прочные кожаные сандалии, в которых удобно ходить. Мужчины поглядывали на ее икры под брюками, но она, не обращая внимания на эти взгляды, взяла повод первой лошади и повела ее к разрыву в живой изгороди.
