Марк Твен - Похождения Гекльберри Финна (пер.Ранцов)
Глава XXXIII
Похититель негров. — Южное гостеприимство. — «Ах ты, бесстыжий плут!» — Последнее представление «Камелеопарда».
Я сел в тележку и отправился в город; уже на полпути, смотрю — едет мне навстречу другая тележка, а в ней сидит Том Сойер! Я остановил лошадь, дал ему поравняться со мной и крикнул:
— Стой!
Он остановился с разинутым ртом, да так и замер, потом глотнул раза два-три, словно у него в горле пересохло, и, наконец, заговорил:
— Я, кажется, никогда не делал тебе зла! Ты это сам знаешь… Чего же ты пришел с того света преследовать меня?
— Я, — говорю, — ни откуда не пришел, потому что вовсе не уходил.
Услышав мой голос, он немного ободрился, но все еще не мог успокоиться.
— Не морочь меня, пожалуйста. Как честный индеец, скажи, ты не дух?
— Как честный индеец — нет!
— Так как же это — не понимаю… Ведь тебя убили?
— И не думали убивать, это я шутку с ними сыграл!.. Садись сюда, ощупай меня, если не веришь…
Он дотронулся до меня, и это убедило его; он так обрадовался мне, что не знал, что и делать от радости. Разумеется, он сейчас же пожелал узнать всю подноготную, как и что, — ведь это немалое приключение, да и таинственное какое! Понятно, его разбирало любопытство. Но я сказал, что пока об этом не стану заводить речи; велел его кучеру подождать, а сам отъехал подальше с Томом и рассказал ему, в каком я очутился положении. Что мне теперь делать?
— Дай подумать минутку, — отвечал он, — авось что-нибудь да выдумаю!
Наконец он говорит:
— Ладно, теперь я знаю, что делать. Возьми мой чемодан в свою бричку, будто он твой собственный; да смотри, помешкай немного, поезжай потише, чтобы приехать туда не раньше, чем нужно; а я вернусь в город и оттуда опять вновь поеду, чтобы прибыть на ферму на полчаса позже тебя. Сначала сделай вид, будто меня не знаешь.
— Хорошо, — сказал я, — только постой — есть еще кое-что, и этого никто не знает, кроме меня. Там скрывается негр, которого я хочу выкрасть из неволи, зовут его Джим — Джим старой мисс Уотсон.
— Как! — воскликнул он, — Джим здесь!..
Он опять задумался.
— Я знаю, что ты мне ответишь, — продолжал я, — Ты скажешь, что это низкое, недостойное дело, но что ж из этого: уж таков я есть! Я решил непременно выкрасть его, поэтому прошу тебя молчать и не мешать мне. Согласен?
Глаза его так и загорелись от восторга.
— Я помогу тебе выкрасть Джима! — воскликнул он.
Я был ошеломлен, словно у меня над ухом выстрелили… Таких диковинных речей я никогда и не слыхивал. Признаюсь, после этого Том значительно упал в моих глазах. Мне даже не верилось, чтоб это была правда: Том Сойер — похититель негров!
— Вздор какой! Ты шутишь?
— Вовсе не шучу.
— Ну, хорошо, во всяком случае, шутишь ты, нет ли, а если услышишь что-либо про беглого негра, не забудь, что ты ничего про него не знаешь, и я тоже.
Мы переложили чемодан в мою бричку; Том поехал своей дорогой, а я своей. Но, разумеется, я совсем забыл, что мне надо ехать тихо, и явился домой гораздо скорее, чем бы следовало, принимая во внимание расстояние до города. Старый фермер стоял в то время у дверей.
— Скажите, пожалуйста, — воскликнул он, — это удивительно! Мог ли кто подумать, чтобы моя кобыла способна совершить такой подвиг! А мы-то и не подозревали за ней такой прыти. И ведь даже не взмылена ни капельки. Изумительно… Теперь я не возьму и ста долларов за лошадку, честное слово, не возьму! А было время, когда я готов был сбыть ее за пятнадцать, воображая, что больше она и не стоит!
Вот и все, что он сказал. Это был добрейший, простодушнейший старик, какого я только знал. Да и немудрено: ведь он был фермером и проповедником — все вместе; у него была маленькая бревенчатая церковь за плантацией; он построил ее за свой счет; в том же здании была и школа. Он никогда не брал ни гроша за свои проповеди. Кроме него, были в околотке и другие фермеры-проповедники; таков обычай на Юге.
Через полчаса тележка Тома подкатила к лесенке ограды; тетя Салли увидала его, потому что он остановился недалеко — всего в пятнадцати ярдах.
— Вон еще кто-то приехал! — сказала она, — Кто бы это мог быть? Кажется, кто-то незнакомый. Джимми, — обратилась она к одному из ребятишек, — беги к Лизе и вели ей поставить еще прибор к обеду.
Все высыпали на крыльцо. Чужой человек здесь в диковинку, нечасто наезжают незнакомые, и когда кто покажется, все им интересуются не меньше, чем желтой лихорадкой. Том взошел по лесенке и направился к дому; бричка между тем уже отъезжала назад по дороге, а мы все скучились в дверях. Том был одет франтом, вдобавок очутился перед многочисленной публикой, — это всегда воодушевляло Тома Сойера. При таких обстоятельствах он всегда умел задать форсу! Не такого он был десятка мальчик, чтобы идти по двору робко, как овечка: нет, он шел спокойно, с важностью. Подойдя к нам, он грациозно приподнял шляпу.
— Вы мистер Арчибальд Николе, если не ошибаюсь… — начал он.
— Нет, милый мой, — отвечал старый джентльмен, — я должен тебе сказать, что извозчик тебя надул, ферма Николса там дальше, в трех милях отсюда. Но ничего, войди к нам!
Том оглянулся на дорогу и сказал:
— Слишком поздно, извозчик уже скрылся из виду.
— Да, он уехал, сын мой, а ты войди и пообедай с нами; потом мы велим заложить лошадку и довезем тебя к Николсу.
— О, я не хочу вас беспокоить, мне совестно, я и пешком дойду.
— Мы этого ни за что не допустим, это было бы против правил нашего южного гостеприимства. Войди же, пожалуйста…
— Непременно! — добавила тетя Салли, — Для нас это вовсе не затруднительно, ни чуточки. Ты должен остаться. Ведь туда далеко, целых три мили по пыльной дороге. Да и потом я уже велела поставить прибор… Ты нас обидишь! Войди без церемоний и будь как дома.
Том поблагодарил очень вежливо, и наконец-то его уломали войти. Он объяснил, что приехал из Гиксвилла в штате Огайо, и зовут его Уильям Томпсон, при этом он опять расшаркался и пошел болтать, сочиняя разные небылицы про Гиксвилл и про всех тамошних обитателей, а я начинал уже слегка тревожиться и ломать себе голову, каким образом все это поможет мне выпутаться из беды? Вдруг он потянулся и чмокнул тетю Салли прямо в губы, потом преспокойно сел опять на свое место, продолжая болтать как ни в чем не бывало. Но тетя Салли вскочила как ужаленная, вытерла себе губы ладонью и крикнула:
— Ах ты, дерзкий щенок!
Он притворился обиженным:
— Я вам удивляюсь, мэм.
— Ты удивл… за кого же ты меня считаешь? Что это значит, как ты смел целовать меня?
